Обретенная любовь - Гайя Алексия

придет Натали с Лукасом и малышкой Норой, поможешь мне с готовкой?

«Нет, я не хочу!» – произношу я про себя, так и не ответив ничего вслух. У меня нет никакого желания готовить и вообще присутствовать на кухне. Я хватаю переполненную корзину для грязного белья и начинаю в ней рыться. С чего бы начать? С джинсов? Так, вот это джинсы Тига. Надо перестирать все его белье.

Я складываю одни его джинсы, затем вторые, остается только несколько футболок и два свитера. На одной из футболок красуется большая надпись: «Я – сирота и засранец». Я закрываю глаза, футболка выпадает из рук, а сами руки бессильно падают на колени. Мне даже того периода нашей жизни не хватает. Никогда не забуду то утро, когда он прижал меня к двери. Это было так жестко и устрашающе, но по сравнению с тем, что делал Джейсон за несколько месяцев до того, прикосновение Тига ни на секунду не показалось мне отвратительным. Я боялась, что он навредит мне, но в этом не было никакого извращения. Только злость…

– О, ты ее нашла. Получилось вывести? – вдруг спрашивает мама, резко возвращая меня в настоящее.

Она указывает на футболку.

– Нет, все на том же месте, – отвечаю я, демонстрируя надпись, с которой ничего не получается сделать.

Мама хмурится.

– Я до сих пор не понимаю, что тогда на тебя нашло, – вздыхает она.

– Я же тебе говорила, это не я!

Ее взгляд сразу смягчается.

– Точно. А кто тогда?

– Это Софи… Я ей говорила, что это плохая идея, но до нее так и не дошло. Тиг имел право злиться.

Мгновение мама рассматривает меня, а потом улыбается.

– К счастью, это не помешало произойти тому, что связало вас в итоге…

Я смеюсь, а мама присаживается рядом. Мы смотрим на футболку. Не такая уж она и уродская с этой надписью. В этом даже есть что-то стильное.

– Да, это нас даже сблизило и заставило Софи отступить.

– Грустно, когда рушится такая долгая дружба. Вы с Софи дружили со школы… Помню, как вы бегали и прыгали вместе по дому.

– Нет, для нее я всегда была толстушкой, которая оттеняла ее в глазах окружающих. Ну и вообще-то здорово дружить с дочкой директора, – объясняю я. – А потом появился Тиг, и она не смогла вынести того, что он…

…смотрел только на меня.

Не знаю, почему я не могу произнести это вслух. Мне немного стыдно чувствовать себя настолько исключительной для него. Такое ощущение, будто это нечто запретное. Я не привыкла, чтобы на меня кто-либо смотрел, забывая про все вокруг. Софи не постеснялась бы сказать это вслух, она так воспитана.

– Софи просто приревновала, потому что Тиган запал ей в душу. Неужели это действительно стоило того, чтобы терять дружбу?

Ради всего святого, мама совсем ничего не понимает?

Я отвечаю, отведя взгляд:

– Да! Сто раз стоило! Тиг прижал меня к двери за эту чертову футболку! У меня потом неделями синяки проходили, а она про меня всяких оскорблений понаписала на стене в туалете лицея, а потом еще в раздевалку меня отправила, прекрасно зная, что…

…ее кузен Джейсон меня там поджидал, как и раньше.

Я кричу эту фразу про себя, но губы остаются плотно сомкнуты. Я вдруг ощущаю себя на месте Тига. Наступает тишина, тяжелая и душная. Мама молчит, и от этого по коже проходит холодок.

– Не обращай внимания, все равно уже поздно. Тига здесь нет, а Софи никогда больше не станет моей подругой.

– Не понимаю, почему ты ее винишь? Насколько я поняла, это она позвала на помощь в тот вечер.

Нет. Салли позвала на помощь, а не Софи!

– Непонятно только, что она вообще там делала и почему Тиган на нее тоже напал.

– Потому что она стерва.

Я отвечаю так быстро, что даже не успеваю сообразить. Мама вопросительно смотрит на меня, но я отвожу взгляд.

– Елена.

Давление нарастает.

– Елена, тебе придется нам рассказать, что на самом деле произошло в раздевалке. Я дала тебе достаточно времени, но Тиган до сих пор сидит в тюрьме, и не знаю, понимаешь ли ты, насколько это тяжело для него.

Я судорожно стискиваю зубы. Эта мысль не дает мне покоя. Однако это то же самое, как смотреть на падающий предмет, не делая ничего, чтобы его перехватить. Ведь заранее знаешь, что тебе все равно не хватит ни сил, ни скорости. Я чувствую себя настолько немощной и потерянной во всей этой истории, что в итоге оказываюсь просто зрителем, застывшим посреди торнадо.

– Доченька, я знаю, то, что ты пережила, – самый сложный этап во всей твоей жизни, но я также знаю, что ты гораздо сильнее, чем думаешь. И если у тебя не получается поговорить об этом, тогда напиши или даже спой, но не держи все в себе. Это не выход.

Мама, я бы так хотела все тебе рассказать и освободиться от этого гнета, но я боюсь, ты окажешься недостаточно сильной, чтобы выслушать то, что я хочу сказать. Я тону в этом кошмаре и не желаю причинять тебе страданий. Мне нужно, чтобы ты оставалась сильной для меня.

В ответ выступают лишь слезы.

– Я не могу…

Это все ни к чему не ведет. И я даже не знаю, что придумать себе в оправдание на этот раз. Она хмурится и открывает рот, чтобы продолжить, но ее вдруг прерывает крик:

– Энджи, ты там? – зовет папа откуда-то снизу.

Мама вздрагивает.

– Как он меня напугал! – восклицает она.

Она смеется, я пытаюсь ответить улыбкой. Мама крепко меня обнимает.

– Я люблю тебя, девочка моя. Иди по пути, по которому тебе суждено пройти. Только обещай, что поговоришь со мной в любое время, договорились?

– Договорились. Спасибо, мам.

– Ты такая сильная. Я понимаю, почему вы с Тигом привязались друг к другу. Вы похожи.

Она встает и, подмигнув мне, уходит. Я вздыхаю.

* * *

– Привет! Чем занята?

Я вздрагиваю. Бен вваливается в комнату, как всегда, полный энергии.

– Стиркой, тут целая куча нестираных вещей… – бормочу я.

– О, ну я тогда пошел.

Он со смехом разворачивается, а потом тут же возвращается и падает рядом со мной на кровать.

– Надеюсь, вы с Тигом в этой кровати ничем неприличным не занимались? – интересуется Бен.

Я корчу смешную рожицу в ответ, а он вскакивает и ворчит, мол, это отвратительно. Ему на удивление удается меня рассмешить. Бенито хмуро смотрит на одежду в моих руках.

– Какое симпатичное нечто. Это Тига? Ему же она сейчас не нужна?

Я хихикаю. Вот