Обретенная любовь - Гайя Алексия

словно все то, что я переживала, было смешным или неважным, или и того хуже – я сама раздула из мухи слона. Это сильно ранило меня. И пусть беседа длилась всего несколько секунд, я знаю, что весь вечер буду думать только об этом. Вопреки всеобщему мнению, некоторые жесты могут ранить гораздо сильнее слов, даже непроизвольные.

Я правда старалась изобразить жизнерадостность и улыбку, но меня раздражает здесь буквально все. И все же я держусь ради мамы, она очень много наготовила и вложила кучу сил, чтобы все было безупречно. Я считаю, она переживает из-за ерунды и требует от себя слишком многого. Но никто и ничто не способно ее изменить. Даже папа не смог ее убедить хотя бы немного отдохнуть вместо того, чтобы носиться туда-сюда.

Как раз сейчас мама возится у стола с аперитивом, приводя его в нужный вид. Отец, кажется, задается тем же вопросом: где она берет столько энергии? Я же после всех этих тщательных приготовлений, готовки кучи блюд и вылизывания дома от пола до потолка чувствую себя полностью разбитой. Ничто не может исправить мое настроение в отсутствие Тига.

Несколько недель назад я поймала себя на мысли о том, как мы проведем это Рождество вместе с Тигом. Оно должно было стать волшебным – первое Рождество в семье. Я очень хотела, чтобы он почувствовал тепло настоящего дома, и надеялась увидеть, как он притворяется, будто ему совсем не нужны подарки, хотя он точно был бы тронут.

Но Джейсон со своим безумием бросил тень на все эти мечты. И даже Тиг в приступе ярости не смог ничего с этим поделать. Я еще более опустошена, чем мне казалось. Мои страхи не уменьшились. Похоже, это вообще никогда не произойдет, и я всю жизнь буду ходить с открытыми ранами. Я не знаю, как помочь им затянуться. Такое мог бы сделать только Тиг.

– Елена, смотри!

Я резко возвращаюсь в реальность и провожу рукой по лицу. Чеви вдруг возникает прямо передо мной, и проходит долгая секунда, прежде чем я улавливаю, о чем он говорит.

– Лукас принес мне настоящий шлем пожарного!

Он трясет своим подарком перед моими глазами и подпрыгивает на месте. Чеви и солдаты огня – это история великой любви, и началось это с самых малых лет.

Я даже не успеваю коснуться шлема, как Чеви напяливает его на голову и начинает носиться по всей гостиной, изображая сирену. Эта тяжеленная каска ему велика, и, чтобы не сбить идущую впереди маму, он хватается за дверной косяк. Раздается грохот, но это не замедляет его даже на секунду.

– Господи, Чев! – восклицает мама.

– Неплохо для начала! – кричит он из прихожей.

Мама хмурится, но больше к нему не пристает. Думаю, позже она еще раз обсудит с ним дверной косяк, которому такое обращение совсем не понравилось.

Я встаю, желая поздороваться с Натали, Лукасом и их малышкой. Солис крепко меня обнимает, потом отстраняется и внимательно оглядывает.

– Ты выглядишь уже лучше, дорогая, – произносит она, радостно улыбаясь.

– Ты тоже, – отвечаю я.

Она смеется и указывает на малышку, сидящую на руках у Лукаса.

– Теперь ночью ею занимается Лукас, – произносит Натали, подмигивая.

– Я все слышу, Нат, – парирует Лукас, подходя ближе, чтобы поздороваться со мной.

Затем он отправляется к папе, который уже открывает бутылку вина для аперитива.

Мы все оказываемся рядом с огромной елкой, занимающей довольно большую часть комнаты. Утром ее поставили папа и Бен, а потом мы с Чеви два часа ее украшали. Не скажу, что получилась елка с картинки, но вышло хорошо. Все развешено врозь, цвета не гармонируют друг с другом, а гирлянды Чеви решил накидать на ветки клубками, изображая гнезда магических динозавров. Я ему не мешала, ведь искусство безгранично и вечно. И получилось не так уж безобразно, просто неожиданно и странно. Очень соответствует духу семьи Хиллз.

– Какие забавные декорации, – комментирует Лукас.

– Да, художник был крайне озабочен тем, чтобы представить исчезнувшие виды животных… – вздыхает мама.

Натали и Лукас смеются, я же просто улыбаюсь.

Когда за моей спиной возникает чей-то силуэт, я съеживаюсь и пытаюсь унять дрожь, но это не так просто.

– Привет, Солис! Как жизнь? – спрашивает Бен.

Натали и Лукас с Норой на руках оборачиваются. Нора просто удиви-тельная! Она очень похожа на Натали, но большие голубые глаза у нее явно от Лукаса. Будет так здорово, когда Тиган ее увидит. Надеюсь, это случится до того, как она вырастет…

– Привет, Бенито, что ты тут делаешь? – спрашивает Натали с улыбкой.

Они быстро здороваются, Бен рассказывает историю с сестрой, и что его похитили на Рождество, а дом такой большой, что он просто не может найти выход. Я даже улыбаюсь, представляя себе, как он в полной темноте бродит по дому, пытаясь сбежать.

– Хочешь, я поговорю с твоей сестрой? – предлагает Солис.

– Нет, она отойдет, ты же ее знаешь. Она немного нервная, как все девушки…

Натали раздосадованно улыбается в ответ, а потом начинает рассказывать о Норе. Я их оставляю и усаживаюсь на диванчик. Аперитив быстро выпивается, а вместе с ним проходят неинтересные разговоры. Я без особых усилий погружаюсь в свои мысли. Мой внутренний взор сейчас находится за километры отсюда, я пытаюсь представить себе камеру Тига. Я делаю вид, будто не замечаю, как сжимается сердце каждый раз, когда я рисую в воображении маленькую темную комнатку и его, сидящего на полу у стены и обхватывающего руками голову. Кажется, я пересмотрела слишком много фильмов. Бен прав, мне не стоит так драматизировать. Он не раз мне уже говорил: тюрьма – это как лицей, только с кучей слоняющихся туда-сюда психов. Но легче от этих слов совсем не становится, особенно когда я вижу, какими психами населен мой лицей. Бен все равно не устает повторять, что он достаточно хорошо знает своего друга, чтобы утверждать: он сильный и неприступный, и это все для него раз плюнуть. Надеюсь, Бенито прав.

Вдруг вибрация чьего-то телефона вырывает меня из тревожных мыслей, и окружающая жизнь лишает меня одиночества. Я поднимаю глаза, все болтают, смеются и обильно поглощают подготовленный мамой аперитив. Снова вибрация, где-то очень близко. Я опускаю глаза на сумку Натали, она лежит прямо между нами. Я вижу, как внутри загорается экран телефона.

– Натали, тебе звонят. – Я трогаю ее за плечо.

Она оборачивается, достает свой мобильный из сумки и хмуро смотрит на экран. Но уже поздно – звонок сбрасывают.

– Три пропущенных. Странно, номер незнакомый.

Недолго думая, Натали оставляет свой мобильный и возвращается к разговору с мамой. Через несколько секунд снова раздается