Цена светлой крови - Михаил Ахманов

в зубах... И еще сказано: если страдает невинный, кровь его падет на голову мучителя... И, вспомнив эти слова, Дженнак подумал, что Хотокан и Чингара, двое его обидчиков, уже мертвы, а Суа, надо полагать, не заживется. Боги не мстительны, но за свершенное мстит себе сам человек.

- Ты желаешь наказания? Хорошо! - произнес он. - Я собираюсь в место, далекое отсюда, и хоть нет там никаких опасностей, но поработать придется. Ждут меня тайное дело и тяжелый труд, так что нужна мне помощь. Встань, Логр, не пачкай лицо в пыли. Ты мой помощник.

Кадиани поднял голову и впервые заглянул в лицо Дженна- ку. Потом спросил:

- Есть ли лучший для тебя помощник в тайном деле, чем тари Айчени.твоя супруга? И общество такой красавицы наверняка приятнее, чем мое.

Дженнак рассмеялся.

- Ты лукавец и льстец, друг мой! Но я сказал, что кроме тайного дела будет еще тяжелый труд. Разве женщина может откопать из-под снега целый дом? Запустить генератор, принести дров, затопить камин, залезть на скользкую крышу и укрепить антенну? Нет, Логр, тут нужны мужские руки! И большая, очень большая лопата!

- Шутишь, тар?

- Отнюдь. - Дженнак заставил Кадиани сесть рядом на скамейку. - Ты ведь еще не забыл про Завещание Джакарры? Тайна, интересующая многих... в их числе Кирид О’Таха и Суа Холодный Дождь... А ты узнаешь первым, я обещаю! Узнаешь п выполнишь порученное мной. Договорились?

Глаза Кадиани вспыхнули.

- Это не наказание, эго подарок!

- Когда станет ломить спину и задрожат колени, ты скажешь другое.

Кадиани склонил голову.

- Повинуюсь твоей воле, тар. - Затем, помолчав в нерешительности, он произнес: - Прости мое любопытство... Этот код, ключ, пароль... в общем, то, чего от тебя домогались... это ведь не цифровая последовательность и не какое-то слово, а нечто более сложное?..

- Да. - Взор Дженнака затуманился. - Когда-то... очень, очень давно... одна девушка шепнула мне... невозможно забыть ни голос ее, ни сказанное ею... Ты ведь понимаешь одиссарский, Логр? - Дождавшись кивка Кадиани, он промолвил: - Кто шепнет тебе слова любви... Кто будет стеречь твой сон... Кто исцелит твои раны... Кто убережет от предательства... Так она говорила! Я помню, будто случилось это вчера...

- У такого ключа может быть только один хозяин, - кивнул Кадиани. - Мне так и казалось... казалось, что тайна не в цифрах и буквах, а в тебе самом. Кто мог вообразить подобное?.. Лишь человек, для которого эти слова исполнены смысла... - Привычным жестом Логр огладил бородку. - Значит, если войти в Сплетение и дать этот пароль, то...

-... ничего не произойдет, ровным счетом ничего, - сказан Дженнак. - Кодовые слова должны быть посланы с мелга, что находится в доме, засыпанном снегами. Тем снегом, который ты будешь разгребать в наказание.

Видимо, назначенная кара сняла груз с сердца Кадиани. Он повеселел, на глазах обретая прежнюю энергию и живость, заерзал на скамейке, вцепился в бороду и произнес:

- Твое доверие, тар Джумпн, дороже всех сокровищ Кайна Джакарры... Однако что за богатства им - или тобой? - припрятаны? Не верится мне в сундуки, полные золота или, положим, лизирских алмазов... И Кирид О’Таха об этом не думал, а опасался чего-то другого. Клады - это для недоумков, что шарят в Южных Льдах и перекапывают острова в Океане Заката. Ведь так?

- Так, - согласился Дженнак. - Ничего не спрятано на островах и в Южных Льдах, и ключ, что хранится в Сплетении, не к сундуку, а совсем к другим замкам. К каким, скоро узнаешь.

Логр кивнул и долго сидел в молчании, посматривая то на темные окна, что выходили во двор, то на купол, защищавший их от мрака и холода. Потом задумчиво произнес:

- Я говорил с воином Два Очага, правившим моими нартами. Знаешь, тар Джумин, у него две жены, семь сыновей, сестра и младшие братья... А у меня - никого! Женщин было множество, но не разу я не слышал слов, что сказала тебе та девушка - слов, что запомнились бы на всю жизнь, даже такую короткую, как у меня... Что с ней случилось, тар?

- Она погибла, - ответил Дженнак. - Ушла в Чак Мооль, а вместе с нею сердце мое покинула радость. На долгие, долгие годы...

* * *

Суа Холодный Дождь возвращался в Накаму на присланном за ним винтокрыле. В пепелище Тайранты уже копошилась команда воинских строителей, работники растаскивали бревна, резали железные конетрукции, выносили на снег мертвые тела. Суа не стал дожидаться погребения. Без него Хотокана, Чинтару и их людей возложат на костры, пропоют Прощальные Гимны и, под залп метателей, опустят прах в мерзлую землю. Такова судьба воина: вот он красуется в ремнях и вампах, звенит оружием-н монетами, а вот тело его - в огне, и звучит над убитым песня прощания... Суа не сожалел об этих людях; как могли, они исполнили свой долг. Не их вина, что у лизирских жаб оказалось больше силы, больше снарядов, больше боевых машин...

Вспоминая об этом налете, Суа ощущал холодный гнев. Бесплодное чувство; не затевать же войну с державой в другом полушарии! Можно разнести лизирскпе базы на островах в Океане Заката, но это мелкая месть и повод к большим неприятностям. В конце концов, Федерация начала первой, уничтожив лизирский эскорт Джумина Поло! Так что Тайранта - воздаяние, кара богов, после которой все полагается забыть. Надо утихомирить гнев и сделать что положено: обменяться заверениями в вечной дружбе, преподнести властям Лизира что-нибудь ценное и принять от них ответный дар. Скажем, лизирские бриллианты в обмен на тайонельских соболей...

Но это - дело Шишибойна и Совета. Им жить, им улаживать конфликты и объясняться с третьей стороной, с ОТА, Чиканной, Асатлом и прочими странами. Собственная участь Суа была предрешена, и не виделось в ней ничего, кроме перьев цвета ночи. О черных перьях думал Холодный Дождь, читая донесение пилотов, вернувшихся с пролива, тех, что пытались убить недавнего пленника. Он, вероятно, вспомнил все, и в мире тоже о нем не забыли - по единому жесту поднялись из глубин корабли, напоминая, кто богам угоден, а у кого сетанна в плесени и дырах. Такой отплатит страшной карой за обиду, ведь он не божество, не милостивый Арсолан, он из сынов человеческих, а те не прощают оскорблений... Так что Суа был готов к возмездию и лишь прикидывал в мрачных своих думах, на кого оно падет и чем обернется. Если его постигнет кара - что ж, в том будет