Цена светлой крови - Михаил Ахманов

обездолить десятки миллионов. Он в силах изобрести страшную религию, объявить себя непогрешимым вождем, пойти наперекор прогрессу... Как знать, что взбредет ему в голову!

- И тебе...

- Мне взбрело остановить машины Ута. Ненадолго и в безопасных местах, но по всему миру, в каждой стране, от Тайонела до Дальнего материка. Затем я кое-что скажу и очень надеюсь, мои слова выслушают со вниманием.

- Мир, получив оплеуху, лучше запомнит урок... - задумчиво пробормотал Логр. - Вот в чем смысл притчи о кентиога, рассказанной тобой! А я-то думал, что эта история относится лишь ко мне!

- К тебе тоже, - произнес Дженнак, - к тебе тоже.

Резко и коротко прогрохотали барабаны. В небольшой комнате звук казался особенно мощным.

- Тоже какой-то старинный сигнал? - спросил Кадиани.

- Да. Его подавали при передаче сообщений, и он означает «готов принимать». В нашем случае это знак, что связь установлена и мелг ожидает дальнейшей команды. Чтобы отдать ее, мне надо свериться со списком. В нем те производства, где стоят машины Ута.

По экрану поползла темная вязь символов и цифр. Нажимая клавишу, Дженнак вычеркивал энергостанции, морские и воздушные порты, спутники навигации и связи, все, где отключение могло обернуться катастрофой. Но список оставшегося был длинным. Почти бесконечным, как мнилось Кадиани.

- Объясни мне одну вещь, - сказал он наконец. - Сейчас ведь повсюду используют другие машины Ута, не те, что в прошлом, а более мощные и совершенные. Старая техника давно списана в утиль... В чем же твоя власть над этими новыми устройствами? Подчинятся ли они твоим приказам? Возможно, проигнорируют их?

- Нет. Всякая машина Ута, старая или новая, имеет блок аварийного отключения. Это сделано в целях безопасности - например, чтобы остановить неисправный механизм, - пояснил Дженнак, не отрываясь от клавиш. - Обычно машину выключают рубильником с контрольного щита или командой, переданной через Сплетение с ближайшего мелга. Тем же путем ее можно снова запустить, но я заблокирую эту операцию. Моя программа это умеет.

Он закончил работу со списком. Мелг был старый, а потому медленный; пришлось подождать десятую долю кольца, пока он переварит исходные данные. Когда этот процесс завершился, зарокотал барабан и на экране возникло:

ОТКЛЮЧИТЬ УКАЗАННЫЕ ОБЪЕКТЫ?

ДА, - напечатал Дженнак.

ПОСТОЯННО ИЛИ ВРЕМЕННО?

ВРЕМЕННО.

ВРЕМЯ?

ТРИ КОЛЬЦА.

ВЫПОЛНЯЮ, - сообщила машина.

- Пощечина миру... очень основательная оплеуха... - прошептал Кадиани, пощипывая бородку. - Что будем делать, тар?

Дженнак пожал плечами.

- Ждать. Я, наверное, вздремну... Не буди меня, Логр, в нужное время я проснусь.

Он закрыл глаза и погрузился в гране, самый глубокий, какого мог достигнуть, вызывая свои видения. Безымянные Звезды откликнулись сразу, будто стосковались но общению; теперь у Дженнака были сотни всевидящих глаз, проникающих сквозь ночную тьму и тучи, сквозь стены заводских корпусов и земную поверхность, сквозь бетон и броню, защищавшие реакторы обогащения сайбернита. Он видел, как прекратили вращаться буры в глубоких шахтах, замерли ковши и стрелы экскаваторов, остановились вагонетки с рудой, иссякли реки земляного масла в трубопроводах, погасли лучи режущих породу агрегатов. В Л из пре алмазы добывались открытым способом, и в гигантских карьерах, не видевших живого человека месяцами, царила суета: вниз, но лестницам и на лифтах, спускались техники и люди в богатых одеждах - вероятно, советники и управляющие О’Тахи. В Сайберне, в горах Айрала и в Бихаре была ночь, и там важные лица только проснулись и слушали сейчас доклады подчиненных, кто с недовернем, кто с нарастающей тревогой. Остывали печи сталелитейных заводов, не вращались валки прокатных станов, транепортеры не подавали руду, не изливался в чаны расплавленный металл, погасли огни на контрольных панелях... В Норелге наступило утро, и там сотни работников искали неисправности, копаясь в щитах управления и программных блоках замерших машин. В Атали, Эллине, Ибере и Британе, где доля тяжелой промышленности была невелика, встали серебряные рудники, угольные копи, химические комбинаты, конеервные и ткацкие фабрики, а на островах, где занимались виноделием - давильные прессы. Только в Нефати царило спокойствие - там тоже делали вино, вялили финики, инжир и виноград, но в мелких мастерских почти не применялись сложные машины.

В Верхней и Нижней Эйнонне день был и разгаре, а потому отреагировали в тех краях с похвальной быстротой: через половину кольца воинетвенный Асатл объявил о готовности отразить агрессию, откуда бы она ни исходила; горные разработки Арсоланы, во избежание несчастья, были обесточены, затем из шахт эвакуировали персонал; в Юкате народ ринулся в святилища, к статуям богов, а в городах Геннама, Одиссара и Перешейка - на улицы и площади. У огромных экранов толпились встревоженные люди, слушали сообщения мелг-новостсй, смотрели кадры хроники: заводские линии, замершие в неподвижности, покинутые рудники и шахты, попытки умельцев оживить уснувшие машины, длинный ряд вагонов под погрузкой - пустых, как дом без хозяина.

В Тайонеле началась тихая паника. Народ мог недоумевать и удивляться, верить или не верить слухам о бунте машин либо инопланетном нашествии, но в верхах точно знали, что случилось и по какой причине. Совет Федерации собрался с такой поспешностью, словно войска Асатла или Одиссара перешли границу, взяли порубежные форты и двигались теперь победным маршем прямо к озеру Тайон. У ворот предприятий встали патрули, здание Совета было оцеплено войсками, оружейные заводы и энергостанции огородились шеренгами бронемашин, порты не принимали ни морских, но воздушных судов, и над ними повисли боевые винтокрылы. В течение одного кольца Тайонел превратился в крепость, осажденную мстительным врагом, и замершую в ожидании удара - во всяком случае, так полагали власти и армия. Но удар был уже нанесен.

Знает волк, какого оленя за ноги хватал, подумалось Дженнаку, следившему за тайонельской суетой. Думали славно поохотиться, а олень вдруг обернулся ягуаром! И боятся теперь, как бы не сжались на глотке клыки...

Покинув Тайонел, он перепрыгнул в Южный Куат. Там было спокойно - за дынями и бычками присматривали люди, и ни одной машины Ута в Куате не водилось. Город казался столь далеким от треволнений мира, будто стоял на Внешнем Одиссе; там наступило время дневной трапезы, в кабачках стучали кружки п поднимались над жаровнями дымки, бегали с подносами служители, а хозяева встречали гостей у порога, касаясь, по сеннамитскому обычаю, плеча или груди. В «Пестром керравао» все столики были заняты, и, поглядев на них и на старого Грзу, Дженнак ощутил вкус жаркого, что подавалось непременно с пивом мастера Чези Хе из Больших Башен.

Вздохнув, он нацелил глаза Безымянных Звезд на стартовый комплекс Нево Ах-Хишари, покинутый несколько дней назад в большой спешке