Разбойник - Керриган Берн

Фара устремила взгляд к лицу из своего прошлого, которое было испещрено двумя потерянными десятилетиями, но все еще имело те же пронзительные глаза и суровые черты.

– Вы – баронет, сэр Уильям Патрик Роу, и ваше поместье находится в Хэмпшире, – сказала она.

Толпа застыла, чтобы расслышать ее тихий голос; тишина была такая, что можно было услышать, как из чьих-то легких громко вырывается воздух.

– Вы… вы были лейтенантом Королевской стрелковой бригады под командованием моего отца, капитана Роберта Таунсенда, графа Нортуока. Вы вместе занимались греблей в Оксфорде, и мой отец называл вас Гребцом.

Мужчина в парике ошеломленно посмотрел на Фару и прищурился.

– Подойдите ближе! – приказал он.

Фара подошла к скамье.

– Я помню ваше тридцатилетие, – сказала она ему, – потому что вы были так добры ко мне, что поделились со мной пряником, потому что на следующий день мне исполнялось пять лет. Ваш день рождения, полагаю, двадцать первого сентября, а мой – двадцать второго.

– Боже правый! – воскликнул судья Роу, заглядывая в глаза Фары с таким же выражением узнавания, с каким она смотрела на него. – Я помню это.

– Да кто угодно мог раздобыть эту информацию! – запротестовал Уоррингтон. – Не позволяйте этому… этому прославленному разбойнику и его шлюхе издеваться над уважаемым судом!

– Я уже достаточно наслушался от вас, Уоррингтон! – предупредил главный лорд-судья. – Еще одна вспышка гнева, и я прикажу вышвырнуть вас из зала суда!

Красный цвет физиономии Уоррингтона усилился до пурпурного оттенка, но он сидел, дрожа от едва сдерживаемой ярости.

«И ни капли страха», – заметила про себя Фара.

Главный лорд-судья Кокберн снова повернулся к Дориану, бросив на Фару лишь беглый взгляд.

– Мистер Уоррингтон отчасти прав. Он предоставил документы, идентичные вашим, и имеет добавленное высшее требование. Он был управляющим покойного графа Роберта Таунсенда и попечителем его поместья. Он знаком с Фарой Таунсенд с самого рождения и давным-давно сговорился с ее отцом о помолвке. Какие у нас основания сомневаться в притязаниях его жены на наследство Таунсендов?

Фара впилась взглядом в Люси Боггс, которая молча вертела на одном беспокойном пальце колечко, явно изготовленное с помощью щипцов для завивки волос.

– У меня есть свидетели, господа. – Дориан указал рукой на скамью в дальнем конце судебного зала.

Адвокат Уоррингтона наконец-то вступил в спор:

– Это абсолютно против правил, и я бы хотел потребовать, чтобы мы встретились в переговорной и обсудили, как вести себя дальше.

– Что за чушь! – Стул Уоррингтона заскрежетал ножками по полу, когда он опять вскочил на ноги. – Нет никаких причин снова откладывать дело. Блэквелл привел фальшивых свидетелей, и я хочу иметь возможность вывести их на чистую воду. Спустя почти двадцать лет я разыскал пропавшую наследницу Нортуока и требую, чтобы мне вернули то, что принадлежит мне!

Судья Уидби обратил свое ястребиное лицо в сторону Уоррингтона.

– Не хотите ли вы сказать, что это ваша жена получит то, что принадлежит ей? – поинтересовался он. – Наверняка вам известно, что если человек не рожден пэром королевства, то, как мужа графини, его будут величать «графом» только из вежливости. Да, он будет считаться лордом, получит право распоряжаться имуществом, но другие права и привилегии пэра будут предоставлены только наследнику титула и другим детям.

Разинув рот, Фара через плечо посмотрела на Блэквелла широко раскрытыми глазами. Он стоял у начала прохода, заложив руки за спину, и казалось, слова судей его не трогали.

Его черные глаза встретились с ее глазами, и Фара ахнула. Дориан знал! Он с самого начала знал, что не получит прав и привилегий аристократов. Он связался с этим делом, затеял эту опасную и сложную шахматную партию, возможно, даже манипулировал местами в Высоком суде Англии, чтобы помочь ей вернуть принадлежавшие по рождению права.

Зачем?

Конечно, у его имени появится приставка «лорд», но, насколько она могла судить, это не шло ни в какое сравнение с его властью и уважением, полученными благодаря его богатству и репутации.

Почему же он все это сделал? Что он задумал?

– Мы выслушаем ваших свидетелей, Блэквелл, но позвольте мне предупредить вас, что в этом суде у вас под ногами весьма зыбкая почва. Вам и этой леди грозят тяжкие последствия. – Главный лорд-судья одарил обоих привычным предупреждающим взглядом.

Уоррингтон бросил на Фару яростный взор, но все-таки позволил своему адвокату силой усадить себя на стул.

– Так всегда и было, милорды. – Поклонившись в пояс, Дориан повернулся к скамьям в глубине зала и махнул рукой. – Позвольте представить вам синьору Реджину Висенте, единственную владелицу весьма популярного джентльменского клуба здесь, на Стрэнде.

Высокая, статная женщина в роскошном платье цвета темной сливы поднялась и, извинившись, направилась к ним по проходу. Ее карамельная кожа и стать гордо заявляли о ее итальянском происхождении, и она походила на бронзовую римскую богиню в море бледных британцев. Ее шлейф был таким же длинным, как у какой-нибудь графини, а темные глаза светились умом и радостью.

Хоть кто-то наслаждался собой!

– Мадам Реджина готова засвидетельствовать, что около пяти месяцев назад она нанимала на работу в свое заведение эту женщину, называющую себя Фарой Таунсенд, как Люси Боггс. А потом за крупную сумму передала ее в распоряжение Уоррингтона. – Дориан указал на пачку бумаг в руке женщины, затянутой в шелковую перчатку.

Уоррингтон стукнул кулаком по столу, но все же с трудом сдержался.

– Это правда? – спросил судья Уидби у женщины, известной как мадам Реджина.

– Да, милорд, – промурлыкала она с мягким итальянским акцентом. – Я принесла подтверждающие законность моих действий документы, которые я требую от своих служащих, а также квитанцию о получении денег от мистера Уоррингтона.

Уидби протянул руку в сторону мадам Реджины, и она скользнула к нему, чтобы вручить хрустящие официальные бумаги.

Адвокат Уоррингтона встал.

– Это шутка. И эта история, и эти документы могут быть подделками, сотворенными печально известным Черным Сердцем из Бен-Мора и этой поставщицей грязи и греха! – Он указал на Реджину, которая в ответ лишь изогнула одну темную бровь.

– Он приводит превосходный аргумент, Блэквелл, – заявил главный лорд-судья Кокберн.

– Полагаю, что да. – Блэквелл устремил очень серьезный и многозначительный взгляд на Уидби и Кокберна, не обращая внимания на Роу. – У мадам Реджины есть много, много историй, которые она готова рассказать. Кто решит, правда это или клевета?

Это ей показалось, подумала Фара, или двое мужчин за скамьей слегка побледнели? Неужели Дориан только что высказал завуалированную угрозу высшему судебному органу Британской империи? На глазах у всех? Фара ощутила прилив тошноты.