Горькие ягодки - Мариэлла Вайз

– Тридцать пять лет в ВОХРе отработаешь, догадаешься, Петровна…

Марианна

Я разгибаюсь, вытираю пот со лба. Устала. Ну, всё, пап, пойду я. Ноги уже не держат. В прошлые разы нам с мамой дядя Миша помогал, да и когда вдвоём с мамой ездить приходилось, намного легче было. Ну, ничего. Теперь и Пасху можно встречать спокойно, с могилками полный порядок. До свидания, пап. Побегу я, а то на автобус ещё опоздаю…

Незаметно стемнело, на кладбище уже и людей не видно. Но это ничего, сейчас добегу быстро до выхода. И потом, чего мёртвых-то бояться? Это уж совсем глупо.

Я быстрым шагом иду по рядам между могилок, удовлетворённо отмечая про себя, что у многих ещё работы выше крыши, а мы уже отстрелялись…

На автобусной остановке никого. Это немного настораживает меня. Не сразу вижу приписку на табличке. Вглядываюсь. Ох, ты ж чёрт! Последний автобус ушёл ещё два часа назад! Опять расписание поменяли! Ну да, когда не время, так сказать, пик, автобусы кидают на коммерческие рейсы. Это у нас в городе чётко налажено. Блин. Говорили же бабушки…

А я увлеклась, хотела за один раз всё сделать, вот и забыла. Ох, чёрт подери. А я-то ещё удивлялась, чего это народу-то нет! На стоянке около кладбища виднеется всего одна машина. Это, видимо, тех людей, что убираются на могилке у дальнего края.

Вот блин. Что же делать-то? Подождать этих людей и попроситься к ним? А вдруг им не в наш город? И их там, вроде, несколько человек, в машине может просто не оказаться для меня места. Достаю свой смартфон, раздумываю, кому позвонить.

– Что, автобус прозевала? – я вздрагиваю. Из будки сторожа, что рядом с остановкой, выходит дядя Жора собственной персоной. Ой, он что, теперь кладбище сторожит? То-то отсюда венки пропадают. А куда же дед Егор подевался?

Дядя Жора, как всегда, прилично навеселе. Он не сразу узнаёт меня. Но когда наконец узнаёт, в его мутных глазах загорается нехороший огонёк.

– Что, к Федьке ходила? – фамильярно спрашивает он. Я не сразу понимаю, что он говорит о моём папе. Я ведь Марианна Фёдоровна. Мне неприятно отвечать дяде Жоре, неприятно стоять рядом с ним. Я отворачиваюсь, отхожу от него, собираясь-таки позвонить для начала хотя бы маме.

Смартфон в моей руке почему-то перетягивает на себя пьяный дяди Жорин взгляд. На моём смартфоне яркая характерная заставка – крупные ягоды малины в золотом солнечном свете. Дядя Жора смотрит на мой смартфон не отрываясь. А после поднимает на меня вмиг налившийся кровью взгляд.

– Ах ты ж, паскудина… Ах ты ж, тварина… А мы-то… Мы-то головы сломали, кто заложил-то…

Ослепительно яркая вспышка взрывается в моём мозгу, освещая события не столь давних дней. Промозглый зимний вечер. Наш офис. И я с зажатым в руке смартфоном, крадущейся походкой выскальзывающая из офиса. И всхрапывающий дядя Жора за стойкой охраны…

Это что же, получается, не так уж он и спал. Просто напился и полулежал на своём кресле в полудрёме. Мой яркий смартфон, видимо, единственное, что отразилось в его затуманенном мозгу тогда. И что он вдруг вспомнил сейчас. Такой же яркой вспышкой. Ох. Игры разума непостижимы. И сейчас одна из них, похоже, вот-вот сыграет со мной злую шутку.

Я вдруг вспоминаю, в городе говорили, что дядя Жора недавно похоронил старшую дочь. Она болела чем-то редким, а денег на операцию в Израиле родные собрать не смогли. Что-то такое. Ещё говорили, что дядя Жора после этого совсем спился. И да, говорили что-то про кладбище. Ох.

– Паскууда… Брата засадила. Брат денег дал бы для Зойки. Дал бы. Паскуда. Тыы… Ты убила Зойку… Ничегоо... Сейчас и ты пойдёшь за Зойкой. Здесь же тебя и прикопаю. Не найдёт никто… А Федька пусть порадуется теперь. Вальку у меня увёл, вот и лежит теперь здесь, полёживает. Думаешь, Федька за компанию концы отдал? Ха-ха-ха! Это те, кто с ним был, за компанию с Федькой коньки отбросили. Ха-ха-ха! Георгия обидеть легко. Ответочку от Георгия не каждый потянет. Федька не потянул. Ничё, Федор Михалыч, теперь не скучно тебе тут лежать будет. Счас доча твоя к тебе подтянется. Паскудина. Зойка. Зойку мою убила… Брат, Петька, дал бы денег. Кабы не сел бы. Паскудина…

Я слушаю дядю Жору как в бреду. Я не в состоянии осознать, что он говорит про папу. Зато я прекрасно понимаю, с какими намерениями подходит ко мне дядя Жора.

Я даже чётко вижу, как блеснул металл в его руке. Я скидываю с плеч рюкзак, кидаю его в дядю Жору. Это даст мне пару секунд. Следом в лицо дяде Жоре летит мой смартфон. Это ещё одна секунда, методично считает кто-то в моей голове. Не я.

Потому что я бегу что есть силы по грунтовой дороге, что ведёт от кладбища к оживлённому шоссе, по которому ездят автомобили, в отличие от безлюдья моей дороги жизни. Или смерти…

Марианна

Топот ног за спиной. Тяжёлое дыхание того, кто не отстаёт. Был бы дядя Жора трезв, всё. Будь ты благословенна, огненная водица, за то, что не даёшь дяде Жоре догнать меня. Пока. Я не чувствую ног, я страшно боюсь споткнуться и упасть.

Уже темно, но интуитивно я огибаю ямы, которыми, конечно же, изобилует эта дорога. Ведь дорога до кладбища тоже в ведении нашего городка. Зато дядя Жора очередную яму, похоже, не увидел. Я слышу звук падения его грузного тела и громкий мат. Да здравствует наш прошлый мэр, дармоед и ворюга! Пусть сухари в его тюрьме будут мягкими, а чай горячим и сладким!

Я не оглядываюсь, чтобы не тратить время. Дядя Жора, в каком бы состоянии он ни был, мужчина. А я никогда не отличалась успехами в лёгкой атлетике. Рано или поздно он догонит меня. Рано или поздно. Я задыхаюсь, у меня темнеет в глазах. Мне кажется, что я смогу выдержать ещё пару секунд, не больше.

Уже совсем темно. Как быстро темнеет. Скоро дорога войдёт в лес. И там… Беги, беги, Марианна… Я дышу ртом, воздух со свистом заходит мне в лёгкие, которые уже горят огнём. «Паскуда… За Зойку… Убью…» – слышу я за спиной. Он совсем близко. Поэтому позволяет себе говорить. Он уверен, что догонит меня… Он уже почти догнал меня, я слышу его зловонное дыхание у себя над ухом. Ой, мамочка…

Резкий свет, резкий визг резины, толчок, звук упавшего тяжёлого тела. Я падаю от толчка в спину. Мне не убежать. Я съёживаюсь в комочек, закрывая руками лицо.

– Ну ты что, малыш? Всё хорошо, – слышу голос Андрея. Он поднимает меня, прижимает к себе крепко. У наших ног лежит дядя Жора. Его шея неестественно вывернута. Из раскрытой ладони выпал нож.

Меня ослепляет свет фар машины, что резко тормозит рядом с нами. Я узнаю её. Это та самая машина, что стояла на стоянке у кладбища. Какие-то люди выскакивают из неё.

– Он не успел обидеть тебя, дочка? – спрашивает пожилой мужчина.

– Да нам в другую сторону-то, – объясняет женщина средних лет Андрею, – да я говорю своему, неладно что-то, давай-ка, отец, проедемся. Темно же уже, не разберёшь ничего, – извиняюще говорит женщина.