Горькие ягодки - Мариэлла Вайз

– То есть, ты волнуешься за того безумца, который рискнёт украсть Анжелку, мам? Ааа, Даш, спаси меня от этого ангелочка!

Но хохот и шум голосов легко перекрываются требовательным криком малыша. Крик раздаётся совсем рядом, в комнате, дверь в которую слегка приоткрыта.

– Ну вот, разбудили мне ребёнка, вот я вас! – грозит пальцем всем нам Людмила Макаровна, устремляясь на громкий возмущённый крик.

– Сейчас увидишь нашего наконец, – улыбается мне Дашка.

Людмила Макаровна триумфально выносит крепенького малыша, как две капли воды похожего на Серёгу. Малыш ужом крутится в бабушкиных руках, стремясь покинуть надёжные руки и наконец поползать вволю.

– Владька у нас ползает как метеор, – гордо говорит Серёга, не отводя взгляда от своего малыша.

Малыш, наконец-то отпущенный бабушкой, твёрдо становится на четвереньки и берёт курс прямо на меня. Я отмечаю, что ползает Владька, конечно, получше Алёнки. И скорость у него выше. Но Владька, во-первых, старше, а во-вторых, всё же мальчик. Я сажусь на корточки и ловлю сладкий тёплый комочек, прижимаю его к себе.

– Ох, какой же ты хороший! – восхищаюсь Владькой. Но Владька пребывает не в самом лучшем расположении духа, поскольку включает пронзительную сирену, требовательно глядя на меня и слегка раздражённо колотя маленькой крепкой ладошкой по моей груди.

– Не, ну вы видели? Настоящий мужик растёт, – слышу голос Серёги, – сразу приступает, что называется, к главному.

– Он просто кушать у вас хочет, – говорю я.

– У меня молоко горькое стало, – слегка краснеет Дашка.

– Ну, хочешь, я его покормлю, – не подумав, предлагаю я. И не сразу слышу вопрос Серёги в наступившей тишине: «Марин… Ты чего… родила ребёнка?»

Марианна

– Я же тебе рассказывала. Ты, наверное, забыл, – строго говорит мужу Дашка.

Серёга удивлённо смотрит на меня, но тему под строгим Дашкиным взглядом не развивает. Ну да, мы с Дашкой решили в своё время, что Дашка просто ничего не будет говорить Серёге. Потому что, узнай Серёга об Алёнке, Дашке, по её цветистому выражению, пришлось бы погрязнуть в порочной пучине лжи, отвечая на возможные вполне естественные вопросы со стороны Серёги.

Так что новость о рождении Алёнки Дашка держала в себе. Да и самого Серёгу моя скромная персона интересует лишь постольку поскольку. Его вполне удовлетворила Дашкина дозированная информация о том, что я уехала из Москвы. И потом, это ведь только моя тайна.

И опять же, если бы Серёга знал всю правду и скрыл её от Андрея, их дружба вряд ли выдержала бы такой удар. Мы с Дашкой те ещё великие психологи и, конечно, конспираторы. И вот, всё стройное здание наших продуманных договорённостей я разрушила одним махом. Молодец, Марианна. Крайне умно, как и всегда.

Но Людмила Макаровна ничего особенного ни в этой новости, ни в моём предложении не видит.

– Конечно, покорми его, Мариночка. И тебе полезно, и наш лишний раз иммунитет приобретёт. А вы, ребятишки, идите пока, погуляйте, пусть ребёнок покушает спокойно.

– Чего зря гулять, начинайте зимние укрытия с яблонь снимать, – командует Дашка.

– Есть зимние укрытия с яблонь снимать! – берёт под козырёк Серёга.

– Ты хоть яблоню от груши отличишь, бро? – подкалывает Серёгу Андрей.

– Конечно, отличит, у Дашеньки всё подписано, – смеётся Людмила Макаровна.

– Ой, ты что, Маринка, я там такой сад забабахала! – хвастается Дашка. Ну да, Дашка деревенская, уж в садах-огородах понимает, как никто.

– У тебя кто, Мариночка? Мальчик или девочка? – спрашивает Людмила Макаровна, довольно глядя, как Владька жадно пьёт моё молоко.

– Девочка…

– Ты смотри, постарайся пока не беременеть, а то наши не доглядели, и вот… Владенька от маминого молока отказался, – вздыхает Людмила Макаровна, – хорошо, конечно, разница небольшая будет, но Владенька страдает. Он так возмущался, когда обнаружил, что молоко у мамы стало не сладкое! Что тут было! Мы с Дашенькой прямо с ног сбились. Одну ему смесь, другую, только третью по счёту пить согласился. И то, выплюнул половину, солнышко наш.

– Да это он просто совсем проголодался к тому моменту, Людмила Макаровна… – улыбается Дашка.

– Ну, может. Мы ж не ожидали, у нас и смесей-то никогда не было, у Дашеньки молока хватало… Ты не представляешь, Мариночка, какой стресс мы испытали…

– Ну да… Это ж только вчера и было… – краснеет Дашка.

– Ой, а Серёжка, кажется, не понял, – смеётся Людмила Макаровна.

– Я чёт тоже толком ваших измышлений не поняла, тёть Люсь, – недоумевает Анжела.

– Замуж выйдешь, поймёшь. Иди лучше ребят наших позови, Анжелочка. Как же хорошо, вот попил ребёнок молочка и повеселел сразу. Ну, иди к бабушке, солнышко моё, иди.

– Людмила Макаровна, я пойду Марине дом покажу.

– Иди, иди, Дашунь, нянек здесь хватает…

~~~

– Ну вот, там детская, там наша с Серёгой спальня, здесь комнаты для гостей. Места полно. Здорово, правда?

– Ну да, особенно после нашей общаги.

– Ой, да я уже и забыла про общагу. Ой, Маринка, как же я по тебе соскучилась! А я не поняла что-то, как это ты у нас в посёлке-то оказалась? У вас что, с Андреем…

– Ничего у нас с Андреем. Просто так вышло, долго рассказывать. Ну, случайно.

– Ничего не бывает на этом свете случайно, поверь! Всё одно из другого вытекает. По крайней мере, по моему опыту, Марин.

– Я, кстати, теперь Марианна.

– О, красиво. Буду привыкать. Тебе идёт. Как Алёнка, ползает уже?

– Ползает. Ещё не так, как ваш Владька. Ваш Владька, конечно, прям шикарно.

– Наш Владька орёл, – улыбается Дашка. – Марин… Можно я тебя пока так звать буду… Привыкла просто… Я только не очень поняла, если Андрей всё-таки увидит Алёнку твою, вглядится, как же ты думаешь, что ж, он не догадается, думаешь?

– Я думаю, что объект наш скоро достроится и он уедет. И всё. И всё…

– Ну… Дело твоё, конечно. С Серёгой вот ещё… Может, и не спросит, конечно. Я скажу ему, конечно, если что, что секрет не мой. Но… как-то странно получается, ты моя лучшая подружка, а мы с Серегой вдвоём у тебя даже ни разу не были. Вон, к Сабинке мы и то ездили, когда её Стеллочку крестили.

– Кто это, Сабинка?

– Да подружка моя гламурная. Она ещё на свадьбе у меня была, платиновая блондинка такая, не помнишь?

– Ааа, такая вся. С мужем ещё была, тоже такой весь. Не очень чтобы молодой.

– Ну да, Витька староватый у неё, ему уже тридцать пять – тридцать шесть где-то.

– О, так она девочку родила. Классно.