Атлас. История Па Солта - Люсинда Райли

сохранять серьезное выражение лица. Как насчет Роберта?

Я обдумал ее предложение.

– Хорошо, пусть будет Роберт. А ты, наверное, будешь… Элеонорой? Как Элеонора Дэшвуд из «Чувства и чувствительности»[16].

Она слабо улыбнулась. Как я и думал, упоминание о Джейн Остин было ей приятно.

– Ладно, мы будем Робертом и Элеонорой. А как насчет фамилии? Деплеси, мягко говоря, звучит необычно.

– Согласен. Мы не можем рисковать, особенно когда мобилизация идет полным ходом. Я молод, и могут начаться расспросы, почему я не на фронте.

Я раздосадованно вздохнул. Неизвестность понемногу начинала угнетать меня.

– Бо, даже если бы ты хотел воевать, тебе бы не позволили, – напомнила Элле. – Ты до сих пор не можешь поднять смычок виолончели, уж не говоря о винтовке! Любой врач сразу подтвердит это.

Я выдавил ироничный смешок.

– Ах, да. Как удобно.

Элле повернулась на спину и уставилась в потолок.

– Если люди будут задавать вопросы о нашем прошлом и захотят знать, что мы делаем в Британии, думаю, будет разумно сообщить, что мы еврейские беженцы, которые эвакуировались из Франции под угрозой нацистского вторжения. По крайней мере, это объяснит наш акцент. Кроме того, это наполовину правда.

– Ты права. – Я задумчиво потер виски. – Нам нужно найти тихий уголок в сельской местности, где мы сможем укрыться.

– И зарабатывать на пропитание, – добавила Элле.

– Как насчет Хайленда? Мы можем уйти еще дальше на север, в горную местность. Я не вижу оснований менять ситуацию, которую мы имели в Бергене, когда работали вместе. Возможно, нам удастся найти работу в каком-нибудь поместье? Сейчас там явно недостаток слуг из-за войны.

Элле села и посмотрела в мутное окно на унылую улицу.

– Я скучаю по нашей квартирке с видом на Бергенскую гавань. Я могла бы навсегда остаться там вместе с тобой.

– Я тоже. Но нужно помнить, что мы здесь по необходимости. Я верю, что в этой стране мы будем защищены от нацистского вторжения. Британская армия сильна, а народ держится стойко. – Я крепко сжал руку Элле. – Обещаю, любимая, у нас все будет хорошо.

Элле провела вечер за составлением письма для Карин, а я воспользовался возможностью для изучения ближайших окрестностей. Несмотря на погоду, Инвернесс обладал своеобразным очарованием. Я попытался вообразить это место в разгар мирного лета со множеством туристов. Мой путь лежал вдоль реки Несс, которая разделяет город пополам и служит связующим звеном между Северным морем и озером, где обитает знаменитое чудище. На обратной дороге в гостиницу я миновал множество мелких кафе, в каждом из которых предлагали «лучший шотландский завтрак в городе». Я осмелился просмотреть несколько меню и убедился, что в большинстве мест предлагались сытные варианты черного пудинга, который, насколько я понял, готовится на основе свиной крови. У британцев действительно странные вкусы.

Мы с Элле отправили письмо в Норвегию и устроились скоротать вечер в баре гостиницы «Шип-Эйд». По контрасту с нашей спальней бар был сравнительно уютным, особенно на закате. Мы сидели на старой деревянной скамье и смотрели на огонь, ярко пылавший над каминной решеткой. Когда на улице стемнело, бармен начал развешивать светомаскировочные шторы на случай вражеского воздушного налета. Я встал и помог ему.

– Спасибо, приятель, – с улыбкой сказал он. – Могу я предложить капельку виски?

Я заколебался. Читатель должен помнить о моем сдержанном отношении к употреблению алкоголя. Однако сегодня утром я почти по пояс погрузился в ледяную воду Северного моря, и холод еще не ушел из моих костей. Я решил сделать исключение, тем более что был наслышан о согревающих качествах этого напитка.

Янтарная жидкость была крепкой, но восхитительной на вкус. Она вызывала приятный мягкий жар в теле, и мы с Элле в тот вечер употребили несколько порций виски разных сортов. Дружелюбный бармен Хэмиш явно получал удовольствие, наставляя двух «беженцев из Франции» в тонком мастерстве дистилляции и объясняя преимущества виски по сравнению с вином. Я мысленно взял на заметку больше не увлекаться этим напитком.

Следующие несколько дней мы приспосабливались к жизни в новой стране. По моим наблюдениям, местные жители становились дружелюбными, приветливыми и многословными, стоило лишь преодолеть их настороженность. С едой выходило гораздо труднее: казалось, что британский рацион почти целиком состоит из мяса, густой подливки и картофеля. Я не представлял, как с таким питанием им удалось вырастить так много знаменитых спортсменов.

На пятый вечер нашего пребывания в Инвернессе мы отправились поужинать в местную таверну, или «паб», как это называется в Британии, под названием «Дроверс-Инн». В Инвернессе есть множество пабов, и, на мой взгляд, они очень похожи друг на друга. Однако местные жители видели разницу и с жаром расписывали достоинства своих любимых мест. Мы направились в «Дроверс» по рекомендации Хэмиша. Хотя паб был не особенно просторным, он обладал живописной атмосферой, с лошадиной упряжью и клетчатой тканью, развешанными на стенах. За стойкой находилась коллекция оловянных кружек с выгравированными именами, принадлежавших постоянным посетителям. Я сразу заметил кружку с надписью «Хэмиш».

Когда я пробежал глазами меню, то обрадовался, наконец-то увидев хаггис. Хэмиш сказал, что это национальное блюдо, но, когда я спросил его про ингредиенты, он рассмеялся и посоветовал попробовать, прежде чем задавать вопросы.

Высокий, дородный хозяин паба подошел принять наш заказ.

– Мне хотелось бы попробовать хаггис, – уверенно произнес я, но потом решил не бросаться в слепую атаку. – Можно спросить, из чего его готовят?

– Из печени, сердца и легких молодого барашка, – последовал ответ.

Я передернул плечами.

– О боже… А в чем его подают? – спросил я, гадая, смогу ли выдержать подобное зрелище у себя на тарелке.

– Не волнуйтесь, все это будет славно упаковано в бараньем желудке! – добродушно сообщил хозяин паба.

Это не вселяло особой уверенности.

– Его подают с чем-то еще? – поинтересовался я.

– С отварными кореньями, – ответил он.

– С кореньями? Я не вполне понимаю…

– С картошкой и репой, – произнес звучный баритон в другом конце бара. Мужчина лет пятидесяти улыбнулся нам с Элле, сидевшим за угловым столиком. С седеющими волосами, темными глазами и волевым подбородком, он выглядел симпатично.

– А для вашей кобылки?

– Для кого?

– Для вашей юной дамы, – со смехом пояснил незнакомец. На нем был бутылочно-зеленый костюм, а его выговор был типично британским.

– Мне суп, пожалуйста, – обратилась Элле к хозяину.

– Как пожелаете. – Он кивнул и удалился на кухню с нашим заказом.

Когда англичанин подошел к нашему столу, я обратил внимание, что он заметно хромает. Он поставил на стол пивную кружку с шапкой пены и пододвинул табурет.

– Шотландцы живут за соседней дверью, но даже мне иногда трудно понимать их