Книга чая. Магия, пропитанная ядом - Джуди И. Линн

Я напоминаю себе, что этот парень тот еще артист, он может совладать со своими эмоциями и отлично умеет примерять на себя различные маски.

– А это имеет значение? – спрашиваю я, и он вздрагивает, как будто я его ударила. – Ты лгал мне с первой минуты, как мы встретились. Каждый раз, когда ты предлагаешь мне взглянуть на себя при помощи магии чая, «Золотого ключа» или «Серебряной нити», ты искажаешь слова, чтобы скрыть свои истинные намерения.

– Так какие же они? – Его слова обжигают, как крапива.

– Приблизиться к принцессе, – отвечаю я. – Заслужить ее доверие, пообещать, что не причинишь ей вреда, заручиться симпатией, используя вашу детскую дружбу. Как только ты благополучно устроишь все это, ты найдешь способ помочь своему отцу взойти на трон.

Пока я продолжаю говорить, его возмущение сменяется грустью, а потом и вовсе покорностью.

– Всем известно об амбициях моего отца, о его жажде мести, и они не ошибутся, если увидят в нем угрозу, – говорит Кан, контролируя свой голос.

– Хочешь сказать мне, что ты не такой, как твой отец? Потому что ты его приемный сын? – надавливаю я. Но, когда слова слетают с моих губ, они кружатся в воздухе, как листья на ветру, приобретая иное значение. Высмеивание. Слова предназначались, чтобы ранить.

– У меня было много мыслей на твой счет, – обращается он ко мне, сжимая челюсти. – Но я и подумать не мог о том, что ты намеренно будешь такой жестокой. – Он отворачивается, чтобы я не смогла увидеть его лицо.

Я понимаю, как сильно ранила его одним своим комментарием, особенно учитывая то, что мне известно о его прошлом. О том, как ему дважды пришлось чувствовать себя чужаком, сначала в доме генерала, а потом когда их сослали на Изумрудные острова.

Как бы отчаянно мне ни хотелось, чтобы он снова посмотрел на меня как раньше, когда держал меня близко к себе, мне нужно убедиться, что этот нож может войти как можно глубже – чтобы защитить себя и все, чего я могу лишиться, если потерплю неудачу.

– Ты тоже ничего обо мне не знаешь, – тихо говорю я. – Я солгала, когда умоляла тебя увести себя из дворца, я солгала о своем одиночестве. Я должна была сблизиться с тобой по приказу принцессы, и это был единственный способ, который я смогла придумать.

Он слегка сутулится, и я вижу, как краска заливает его лицо. Знаю, он думает обо всех наших словах и моментах, задаваясь вопросом, что из этого было правдой, а что ложью. Я чувствую неприятную необходимость оправдаться. Пусть он будет так же не уверен, как я.

Кан снова поворачивается ко мне, его голос хриплый.

– И ты нашла, что искала?

– Не совсем. Я бы поступила иначе.

Он моргает, нерешительно глядя на меня и, видимо, ожидая услышать что-то доброе, но своими следующими словами я разбиваю его надежду в пух и прах.

– Надо было притвориться, что мне небезразлично то, чем ты занимаешься, и вынудить тебя получить противоядие от твоего отца.

– Значит, все, что ты говорила, было ложью? – спрашивает парень, слегка дрожа. – Два лжеца, говорящих друг другу слова, которые, как нам казалось, хотел услышать другой?

Я ничего не говорю, но он вдруг начинает смеяться. Кан наклоняется вперед, упираясь руками в колени, и хохочет, пока не начинает захлебываться, будто его сейчас стошнит.

– Так ты закончил? – спрашиваю я, когда он делает паузу, чтобы немного перевести дух; он хрипит, втягивая воздух.

– Я… – Парень издает неопределенный звук, нечто среднее между смешком и кашлем, а затем потирает руки, как будто они причиняют ему боль. – Я имел в виду все, что сказал. Каждое слово. Если бы у меня было противоядие для твоей сестры, я бы дал его тебе.

– Можешь уже оставить свои попытки убедить меня в своей лжи, – говорю я, хотя и ненавижу то, что часть меня оживляется и дрожит, желая ему поверить.

Кан протягивает руку и касается моей щеки. Несмотря на то что мне бы следовало дать ему пощечину, закричать и назвать его предателем, часть меня все еще жаждет ответить на прикосновение. Поддаться настойчивому притяжению между нами, в котором, я не знаю наверняка, могу ли винить «Золотой ключ». Мы двое людей, которые пытаются найти свое место, чтобы жить без притворства и запутанных историй наших семей. Но расстояние между нами слишком большое, оно такое же огромное, как пропасть между братьями, сражавшимися за трон, или богами, которые уничтожили целый континент.

– У моего народа есть напутствие, – шепчет Кан, его глаза столь же глубокие, как горные озера. – «Да пребудет с тобой море». Пусть оно принесет тебе то, что ты ищешь. Я никогда не упрекну тебя в этом.

Он убирает руку, и все мои силы уходят на то, чтобы не притянуть его к себе и не целовать до тех пор, пока все слова не лишатся смысла.

Но я этого не делаю.

Минвэнь открывает рот, едва я переступаю порог, но я качаю головой, и она не задает никаких вопросов.

Я снова читаю письмо отца. На этот раз мне удается разобрать тревогу за сдержанностью. Должно быть, он приложил усилия, чтобы признать свою неправоту.

Не думаю, что ей осталось много времени.

Я сопротивляюсь желанию разорвать письмо на куски и вместо этого швыряю «Удивительные сказки»; книга с приятным хрустом ударяется о стену.

«Глупые сказки для глупых людей» – как однажды назвал их мой отец.

Он был прав.

Все к этому и вело. Вся моя ложь, все, на что, как я раньше думала, я не способна. Я одета и напудрена, мои волосы причесаны и заколоты, чтобы выглядеть соответствующе. Я скучаю по ужасным шуткам Лиан о банкетах, и мне очень хочется, чтобы она снова была со мной.

Я иду третьей в очереди, следом за Шао и Вэньи. Снова, уже в десятый раз, я хлопаю по поясу, чтобы убедиться, что лекарственный шарик все еще там. Мы входим во двор Светлого Будущего, где когда-то выступали на глазах у жителей Цзя. Сейчас здесь пусто, если не считать солдат, разбросанных по разным углам.

Мы поднимаемся по парадной лестнице, нам впервые позволили пойти по пути, по которому до нас ходили только самые почетные гости. Это равносильно признанию того, что совсем скоро один из нас станет следующим шеннон-ши, который будет служить двору.

Я стискиваю зубы. Выбор, который я сделала, привел меня сюда, и я во что бы то ни стало дойду до конца.