Кольцо - Даниэла Стил

– Так он ничего не знает? – сочувственно ахнула Ариана.

Рут горестно покачала головой.

– Господи Боже! – не могла успокоиться Ариана. – Ивы должны будете ему сказать об этом, когда он вернется?

– Да. Хотя мне ужасно этого не хочется.

– А его бывшая невеста? Может быть, она расскажет ему обовсем сама? Ей даже не обязательно сообщать Полу, что она вышла замуж. Пустьпросто скажет, что помолвка расторгнута, а об остальном он узнает впоследствии…

Рут горько усмехнулась:

– План отличный, но проблема в том, что Джоанна на девятоммесяце беременности. Так что придется мне и Сэму эту неблагодарную роль братьна себя.

Это обстоятельство омрачало радость предстоящей встречи.Ариана все время думала, как Пол воспримет такую новость. От его сестер оназнала, что по характеру он вспыльчив и нетерпелив. И еще Ариану беспокоило то,что в доме появится новый, незнакомый человек. Причем если о нем она все-такичто-то знает, то сама она будет для него совершенно чужим человеком. Арианабыла готова с ним подружиться. Ежедневно она выслушивала массу историй о егодетстве, его шутках, его озорных выходках. Полу же предстояло встретиться ссовершенно чужой ему женщиной, появившейся у них в доме невесть откуда. Должнобыть, он считает всех немцев врагами. Сможет ли он, как остальные члены семьи,относиться к ней по-родственному?

Именно поэтому она и не осмеливалась признаться в том, чтоне является еврейкой, слишком уж Либманы доверяли ей. После нескольких днейтерзаний Ариана приняла решение. Признаваться в том, что она немка, нельзя –это все испортит. Либманы не могут представить себе, что представительница«арийской расы» – нормальный, порядочный человек. Они тяжело переживаютпреступления фашистов. Лучше уж помалкивать и втайне мучиться сознанием своейвины. Какое это теперь имеет значение? Все равно прошлое умерло и погребено.Правду Либманы никогда не узнают. Зачем им нужна правда? От нее всем будеттолько хуже. Либманы сочтут, что она злоупотребила их доверием. А Ариана знала,что это не так. Фашисты нанесли ей не меньше ущерба, чем другим жертвам войны.И потом, как она будет жить без Либманов? Рассказать им правду означало бывновь лишиться семьи. Нет, это невозможно. Ариана надеялась, что они с Поломнайдут общий язык. Ее тревожило то, что вновь придется отвечать на расспросы опрошлом, но тут уже ничего поделать было нельзя. Оставалось только ждать.

А Рут Либман думала совсем о другом. Она надеялась, чтоприсутствие в доме молоденькой и хорошенькой девушки поможет Полу отвлечься отего несчастья. За две недели Ариана буквально расцвела, хотя приступынедомогания все еще не оставили ее. Такого идеального цвета лица Рут никогда вжизни не видывала: просто бархат нежнейшего персикового оттенка. Да еще этиглаза – словно подернутые росой цветы вереска. Звонкий, солнечный смех,грациозная фигура, ясный и острый ум. Такой дочерью гордилась бы любая мать,думала она, представляя Ариану рядом с Полом.

Однако состояние девушки по-прежнему вызывало у нее тревогу.Заставив себя на минуту забыть о сыне, Рут нахмурилась и строго посмотрела насвою подопечную, которой от этого взгляда стало неуютно.

– Скажите-ка, юная леди, почему вы не сообщили мне, чтовчера утром упали в обморок? Ариана, ведь мы виделись за обедом, а ты мне об этомне сказала.

Об обмороке Арианы ей доложили слуги.

– Но мне сразу же стало лучше.

Ариана попыталась улыбкой смягчить недовольство Рут, однакота по-прежнему сохраняла суровый вид.

– Ты должна говорить мне, если с тобой случается нечтоподобное. Это понятно?

– Да, тетя Рут.

Между собой они договорились, что Ариана будет называть ееименно так.

– И часто это с тобой происходит?

– Нет, это было всего один или два раза. Я думаю, этослучается из-за усталости или когда я проголодаюсь.

– Да ты все время ходишь голодная. Я же вижу – ты ничего неешь.

– Я исправлюсь…

– И учти – если с тобой снова случится обморок, я должнаузнать об этом не от слуг, а от тебя. Ясно?

– Да. Извините. Просто я не хотела вас беспокоить.

– Ничего, меня беспокоит гораздо больше то, что я могуничего об этом не узнать. – Тут выражение ее лица наконец смягчилось, иАриана улыбнулась. – Милая девочка, я действительно очень о тебетревожусь. Важно, чтобы именно сейчас, в первые месяцы, мы как следует заботилисьо твоем здоровье. Ты должна полностью поправиться, избавиться от тяжелыхвоспоминаний. Если не сделать этого, будешь расплачиваться всю жизнь.

– Извините меня, тетя Рут.

– Не нужно извиняться. Просто будь к себе повнимательнее.Если обмороки будут продолжаться, я отведу тебя к врачу. Договорились?

В последний раз Ариана проходила врачебный осмотр передвыпиской из больницы.

– Обещаю, что в следующий раз непременно скажу вам сама. Новы не беспокойтесь, у вас и без меня забот хватает, ведь на следующей неделеприезжает Пол. Как вы думаете, первое время ему придется посидеть дома?

– Нет, я думаю. Он вполне может передвигаться, если не будетпроявлять излишней резвости. Придется мне установить наблюдение за вами обоими.

Однако наблюдение за Полом устанавливать не пришлось. Когдаон, вернувшись домой, узнал о замужестве Джоанны, два дня никто из домашних егоне видел – Пол заперся у себя в комнате. Он не пускал к себе никого, дажесестер. В конце концов Сэм не выдержал, ворвался к нему и заставил Полапрекратить это затворничество. Перед домашними молодой человек предсталбледным, небритым, с потухшим взглядом. Надо сказать, что и остальные членысемьи выглядели немногим лучше. После долгих месяцев страха и тревоги за сына ибрата им было больно видеть, что он так страдает. Вернулся наконец вродительский дом, и тут такой удар. Сэм обрушился на сына с гневными упреками,обвиняя его в эгоизме и инфантилизме. В ответ Пол тоже рассвирепел, и этавспышка ярости помогла ему выйти из депрессии.

На следующее утро он вышел к завтраку все такой же бледный,с красными глазами, но уже чисто выбритый. С домашними он разговаривал сквозьзубы, но по крайней мере уже от них не прятался. Трапеза прошла в гробовоммолчании. Пол кидал свирепые взгляды на всех, кроме Арианы, которую, казалось,вообще не замечал. В самом конце завтрака, словно очнувшись, он уставился нанее с выражением глубочайшего изумления на лице.

Ариана не знала, улыбаться ей или сохранять невозмутимость.Честно говоря, его взгляд испугал ее – он был такой пронизывающий, словно Полтребовал ответа: что она делает за его столом, в его доме? Пытаясь соблюстиприличия, Ариана кивнула и отвела глаза, однако чувствовала на себе все тот жеиспепеляющий взгляд. Когда она посмотрела на Пола вновь, он набросился на нее свопросами: