Пушки царя Иоганна - Иван Оченков

– В Речи Посполитой много шляхтичей, – проворковала в ответ полячка и снова повернулась к Корбуту. – Спасибо, мой добрый Янек, я так рада увидеть хоть одно родное лицо, среди всех этих…

– Отвратительных рож, – любезно подсказал я замявшейся девушке. – Что же, я счастлив, прекрасная панна, что смог доставить вам хоть маленькую радость. Вашему бывшему слуге совершенно нечем заняться, а потому он поступает в ваше полное распоряжение. Насколько я понимаю, дело для него привычное. Также я поручаю вас попечениям господина Анциферова, он будет следить за тем, чтобы у вас всего было в достатке, и отвечать за вашу безопасность.

– Благодарю ваше высочество за заботу. – Агнешка манерно присела в книксене, выглядевшем довольно нелепо, принимая во внимание ее мужской наряд. – А что, пан Анциферов тоже шляхтич?

– Поверьте мне, дорогуша, – ухмыльнулся я на явный намек спесивой полячки, – с высоты его происхождения, разница между вами и королевичем Владиславом совершенно незаметна!

Услышав это, панна Карнковская вздрогнула, как от пощечины, и, поджав губы, стремительно вышла вон. Корбут, пожирая ее глазами, был готов двинуться следом, но Первак удержал его.

– Вот что, молодые люди, – внимательно посмотрел я них, – глядите, чтобы все ладно было. Ты, Янек, поди, и сам знаешь, чего делать, а ты, Акакий, – ну и имечко тебе родители подобрали, прости господи! – сходишь к немецким маркитанткам и прикупишь для девицы чего положено. Рубашек там, на смену, или еще чего. Да скажи им, чтобы цены не задирали, не то я сам с ними торговаться начну.

– Сделаю, государь.

– Ну, ступайте.

Дождавшись, когда приятели, отвесив церемонные поклоны, выйдут, я подошел к походному трону и, усевшись на него, спросил у Михальского:

– Как думаешь, Корнилий, слыхал твой пленник, как я Петьку Пронского крыл?

– Вы так кричали, ваше величество, что вас слышал весь лагерь!

– Хреново… – буркнул я, но что именно хреново, уточнять не стал.

Выйдя из шатра, Первушка с Янеком опять оказались рядом со стоящими на часах податнями. Служивые дружно скрестили на них взгляды, как будто недоумевая, дескать, чего это вас живыми выпустили? Но говорить ничего не стали, и приятели двинулись прочь, обсуждая свалившуюся на них службу.

– Для госпожи необходим отдельный шатер, – решительно начал Корбут, – совершенно невозможно, чтобы паненка жила под одной крышей с мужчинами!

– Оно так, – почесал голову Анциферов, давно сообразивший, в каком качестве путешествовала Агнешка, – кабы с королевичем или хоть с воеводой каким…

– Зачем ты так говоришь, – страдальчески поморщился литвин, – разве ты не видел, она ведь ангел!

– Ладно, – отмахнулся от жертвы амура Первак, – я побегу к немцам да приведу маркитантку, а ты подожди, пока воевода Корнилий выйдет. Пусть скажет, где для нее шатер брать.

– К какому воеводе? – непонятливо переспросил Янек. – А… ты, верно, про пана Михальского…

– Во-во, про него толкую. Он царев телохранитель, ему никто не откажет.

– Но ведь его величество приказал…

– Эх, Янка, – тяжело вздохнул его новый приятель, – ты вроде и латыни учен, и семь свободных искусств ведаешь, а простых вещей не понимаешь. Государь, конечно, приказал, да только нам. А мы с тобой царевым спальникам не указ, и если мы его передадим, то они и пальцем не пошевелят. Если же им об сем Корнилий поведает, то они исполнять ринутся так, что подковки с каблуков потеряют.

– Но можно же обратиться к царю…

– Ты что, совсем дурак?! У него и без этой паненки хлопот хватает; иди, говорю, к Михальскому, а я побежал к маркитанткам.

Корбут немного помялся, но, в конце концов, мысленно осенив себя крестным знамением, побрел к своему похитителю. На самом деле парень просто ужасно боялся бывшего лисовчика, справедливо полагая, что тому нет никакой разницы: что чарку выпить, что человека на тот свет отправить… Впрочем, ради прекрасных глаз Агнешки он был готов и не на такие жертвы.

Дождавшись, когда Михальский выйдет из царского шатра, юный литвин кинулся к нему, снимая на ходу шапку.

– Чего тебе? – вопросительно взглянул тот на него.

– Пан Казимеж, – жалостливым тоном начал Янек, – прошу вашу милость простить меня, но мне не к кому больше обратиться. Ведь вы единственный настоящий шляхтич здесь…

– Говори, – коротко приказал Корнилий, поморщившись от вкрадчивости просителя.

– Как известно вашей милости, его величество поручил моим заботам прекрасную панну Карнковскую. Но не во гнев будь сказано, я же гол как сокол. Будь у меня свой шатер, я бы поселил ее у себя, а сам бы лег у входа, охраняя покой несравненной панны, но что толку говорить об этом, когда у меня нет шатра?

– Ах, вот ты о чем, – усмехнулся Корнилий, – а отчего ты не вспомнил об этом, пока был у государя?

– Да разве мог я осмелиться побеспокоить его царское величество такими пустяками, когда у него столько забот!

– Тоже верно, а ты не так глуп, как иногда выглядишь. Но не беспокойся, вон видишь – мои люди ставят шатер? Это для панны Агнешки, несколько позже сюда принесут ковры, подушки и кое-какую утварь. Ты проследишь, чтобы все было как надо, а когда все будет готово, то дашь знать. Разумеешь?

– Так, пан, – поклонился Янек.

– А где Анциферов?

– Пан Незлоб отправился к маркитанткам.

– Как ты его назвал? – засмеялся царский телохранитель. – Надо будет сказать его величеству, он оценит! Хорошо, пусть маркитантки найдут ей одежду и устроят баню, а то от прекрасной панны смердит, как от роты драгун.

Когда Первак вернулся с двумя деловитыми немками, шатер был уже почти готов, а Корбут вместе с двумя ратниками из хоругви Корнилия раскатывал внутри него ковры.

– Ишь ты, – подивился Анциферов, – уже и шатер готов. Молодец!

– Не скажу, чтобы это было просто, – с гордостью отвечал ему литвин, – но, как видишь, я справился…

– Где госпожа? – прервала их беседу старшая из маркитанток. – Вы напрасно думаете, что у нас много времени.

– Госпожу сейчас приведут, – так же по-немецки отвечал им Янек, – вы должны будете помочь ей вымыться, там уже греют воду…

– Не учи ученых, – сварливо отозвалась вторая немка, – мы и без тебя прекрасно знаем свои обязанности и предпочтения нашего доброго кайзера. А теперь, вы оба, марш за водой и не вздумайте подглядывать за фройляйн, это кусочек явно не для ваших зубов.

Корбуту совсем не понравились намеки маркитанток, но перечить он не посмел и, потянув с собой Первушку, вышел вон. Когда они притащили воду второй раз, Агнешка уже была в шатре, но упрямые немки тут же вытолкали парней на улицу и взялись за свою подопечную. Смущенная их напором полька не стала перечить, покорно позволила себя раздеть и встала в большой таз.