28 сантиметров счастья - Анна Шварц

Но я могу ведь его остановить. Одно движение и все будет понятно. Просто станет обидно. До слез. Что не получилось… не вызвала желания оберегать.

— Хватит влагу разводить, — слышу голос над собой и внезапно чувствую, как горячий кончик языка прикасается к мокрой дорожке от слезы на скуле, — Я соврал. Привыкай ко мне.

— К твоим дурацким…

«Шуткам?…» — хочу закончить я, но не успеваю. Ощущение, что раскаленный орган пронзает меня насквозь, до самого сердца. Даже горячий воздух застревает в горле, заставляя его пересохнуть. Ни вскрикнуть, ни стон издать. Одно движение. Медленное. Но точное. И он внутри меня заполняет до предела. Как клинок ножны.

Рустам сдержал слово. Достаточно аккуратно для его звериной сущности. Невозможно. Я была готова ко всему. Обломаться, остановить, испытать боль и понять, что мы не очень подходим друг другу. Но он сломал во мне страхи. Заставил впиться ногтями в его шею, оставляя кровавые полосы, провалиться в пропасть безумного и темного желания, проникнув в меня.

Он поддается, позволяя себя притянуть ближе. Иначе бы я не сдвинула эту стальную гору. Я выдыхаю ему в губы, просто едва касаясь. Этого достаточно. Можно даже без поцелуев. Я помню, что он как-то не приветствовал такое выражение чувств.

Но в этот раз все не так. На языке остается его вкус. Острый, терпкий, солоноватый. А потом Рустам раздвигает мои губы языком. Целует. Сам. Больно. Неожиданно. Словно компенсируя нежность. Тут он не церемонится. Прикусывает зубами. Медленно выскальзывает из меня. Медленно наполняет снова. Везде.

Внутри разливается горечь. Ее смывает страсть. Страшный, бешеный коктейль. Я жалею, что у нас не получилось так с самого начала. Все было испорчено. С легкой руки человека, который даже не подумал о том, что такое может случиться. Все могло бы быть по-другому. Или ничего бы не было. Но это лучше, чем боль, которую я сейчас испытываю. Я бы не ненавидела, не обманывала бы, не соблазняла… может быть, я бы впервые влюбилась?

Эти мысли доводят до слез. Но я не прячу их. Пусть Рустам считает, что это из-за того, что мне приятно. Такое бывает. Даже черная дыра в душе не может уничтожить такие острые чувства. Не получается. Именно они ее уничтожают. Заставляют на время исчезнуть, становясь ярче и затмевая все вокруг. А потом взрываются, накрывая весь мир. Вырвав из груди крик. Все тело похоже на оголенный нерв. Каждое прикосновение оставляет сладкий шлейф.

Я умираю, меня больше нет. А потом снова оживаю, медленно открывая глаза и все еще чувствуя дрожь в мышцах. Будто рождаюсь заново, а из пепелища, которое выжгла боль, расцветает в груди что-то новое.

Нет, нет… только не сейчас. Не хочу привязываться к этому человеку. Нет.

Рустам покидает медленно мое тело, отстраняется, выпрямляясь на руках. Скользит по мне взглядом, и в темных глазах играют отблески приглушенных ламп. Слово пожар полыхает.

Полное безумие. Он самый настоящий дьявол. Мои руки слабы после того, что он сотворил со мной, но я не могу его отпустить. Желание чувствовать его внутри и дальше выше разума. До самого утра. Всю ночь. Я имею право на нашу первую ночь после свадьбы, потому что ее не было

— Не нарывайся, — хрипло звучит в полной тишине, и я до боли закусываю нижнюю губу.

Я не могу оторвать глаз от его тела, но нахожу в себе силы отлипнуть, перевернуться на бок и поджать ноги, прикрывая наготу. Странный морок немного отступает, и я начинаю чувствовать, как между ног немного саднит.

— С тебя явно хватит.

Хватит. Наверное. Еще раз такой взрыв эмоций для моего тела может быть опасным. Но…

— А ты? — срывается вопрос. Может, мне показалось, но мой разогрев от едва возбужденной девушки до звезд в глазах занял всего лишь несколько минут. Вряд ли Рустам успел достигнуть разрядки. Я — скорострелка. Смешно. Неумеха в постели, к тому же. Боже. Я хотела его еще соблазнить. Чем? Наверняка у него была сотня женщин, которые могли его удовлетворить любым способом.

Я не стремлюсь к этому, просто идея плохая оказалась. Плевать мне на этих женщин. Зато вряд ли с ними он был таким сдержанным.

Садаев молчит. Отбрасывает край легкого одеяла и ложится на постель, накрываясь по пояс. Я осторожно смотрю, как он запрокидывает руки за голову и закрывает глаза, расслабляясь. Обвожу взглядом темные волосы. Жесткую, четкую линию губ, к которым я тянулась, и где-то в животе перехватывает странно.

Похоже, ответа я и не добьюсь. Зато выпирающий под одеялом бугор в районе его тела явно говорит мне о том, что ему моих пары минут не хватило.

— Я обработаю тебе раны? — интересуюсь я. Дурацкое желание сделать ему приятно. Всего лишь один оргазм, подрагивающие ноги и сладкая, приятная истома в теле — и я превращаюсь в тупую курочку.

— Как хочешь.

Я пожимаю плечами, поднимаю с пола перекись, с полки беру кусок ваты и осторожно сажусь обратно возле Рустама. Смутившись, накидываю на голое тело халат. Замираю, прежде чем прикоснуться к ободранной коже на ребрах. Она немного кровит. Ему явно будет больно, поэтому я едва касаюсь ваткой, но на теле Садаева не напрягается ни один мускул. Провожу в полную силу — и он по-прежнему даже не дергается.

Точно зверь. Только в дикой природе я видела, как огромный хищник даже внимания не обращает на свои раны.

В голове вспыхивает дикая мысль — прикоснуться к его телу губами, попробовать на вкус. Оно внушает странный трепет и страх своей мощью. Я пытаюсь прогнать эту мысль, но не упускаю шанс провести кончиками пальцев по четким линиям боковых мышц. Как из стали отлитые. Твердые. Этот человек хоть где-нибудь может оказаться мягким? Нигде, наверное. Я затеяла очень опасную игру с ним.

Все равно что скалу проковырять ногтями. Такой же шанс зацепить Рустама. Пробраться ему в душу. Или в сердце.

Я обрабатываю каждый сантиметр содранной кожи, тщательно. Пока кровь не засыхает. Борюсь со странными мыслями.

— Спать ложись. Нехрен скакать по ночам, — слышу я голос Садаева и выбрасываю ватку на столик рядом. Туда же ставлю перекись.

— С тобой? — спрашиваю я и вижу легкую усмешку на губах.

— Если будешь реально спать, а не пытаться меня завалить. С утра не попадайся мне под руку.

Я пожимаю плечами. Завалить? Вряд ли я захочу это сделать.

И залезаю осторожно под одеяло, отодвигаясь на край постели. Навязываться нет желания. Да и вряд ли Садаев приветствует сон с тесными объятиями. Хочется задать пару вопросов, но их я откладываю на завтра.

Засыпаю я быстро и незаметно. Впервые чувствую себя странно защищенно.

* * *

Страшнее всего просыпаться утром. Ночью, сквозь сон, я чувствовала, что случайно оказалась в объятиях этого дьявола. И в ужасе засыпала, ощущая, как в мою задницу вдавливается каменный член. Больше всего я боялась, что с утра Садаев просто исполнит свою угрозу — лишит девственности и мой зад.