Прикосновение тьмы - Скотт Вестерфельд

— У тебя большие неприятности, — сказала Десс.

— Это ты у нас молчала как партизан.

— Это ты у нас распускаешь руки!

Джонатан загасил их ссору и прижал Джессику к себе. Хорошо,что она придерживала его по пути к машине. Ему нужно было ее прикосновение,особенно здесь, на соляных равнинах, самом плоском участке Флатландии.

Зрение то приходило, то исчезало, отчетливые детали блекли исливались в расплывшееся пятно, затем снова возвращались. На пути в больницуутренний свет был невыносимо ярким, и отраженные металлом солнечные лучибросали на лицо полосы.

Стены клиники были испятнаны Фокусом, но не знакамиполуночи. Теперь Рекс видел нечто новое: следы рук дневных, впечатления,оставленные их разумами, когда они решили свои проблемы, проделав трюк счислами, сплавами и умными механизмами.

Все утро он не мог догадаться, чем были эти видения: следамижертв.

Сто тысяч лет темняки преследовали людей, учились ихотслеживать, считывать следы. Когда последние хищники осмелились начать на нихохоту, они уже знали людей лучше, чем других живых тварей, лучше, чемполуслепые двуногие знали самих себя. Теперь Рекс видел эти знаки, ощущалпроявление всего, чего так жаждали темняки. И всего, чего они боялись.

Над головой рявкнул интерком: опять какой-то срочный вызов.Рекс вздрогнул. Здесь повсюду машины — яркие флуоресцентные лампы, тонометры,весы, тысячи умных инструментов. Рексу так хотелось кинуться к двери, выбежатьв какое-нибудь открытое поле, прочь от этих непреодолимых примеров человеческойизобретательности. От них у него тряслись руки, страх крепко стискивал плечи.

Но ему нужно было повидать Мелиссу и показать, во что онпревратился.

Он посмотрел на номер палаты, мимо которой проходил, и накакой-то миг мир снова расплылся.

Он не захватил запасные очки: похоже, они ему больше ненужны, Фокус прилип ко всему. Но бывали моменты, когда его зрение вновьухудшалось. Все-таки полностью они его не изменили. Он все еще человек, все ещеРекс Грин — следопыт, а не чудовище.

Сбоку вспыхнул рентгеновский аппарат, и фиолетовая вспышкадостигла его глаз даже сквозь стены больницы. Рекс снова вздрогнул и зашипелсквозь зубы.

Нужно найти Мелиссу и поделиться с ней этим. Ему требовалосьее прикосновение, чтобы снова почувствовать себя человеком.

За очередным поворотом оказался коридор, и код из цифр ибукв наконец-то обрел смысл. Рекс надеялся, что не теряет способность читатьчеловеческие символы. Возможно, дело просто в переутомлении после трехчасовогоожидания в отделении «скорой помощи» прошлой ночью. Только потом врачисогласились принять Мелиссу в больницу и отпустили его домой, поверив висторию, будто она попала в аварию, потеряла документы, ей восемнадцать, ародителей поблизости нет.

Пока он шел по коридору, его взгляд привлекло что-то резкоевпереди. Силуэт просто светился Фокусом.

Пожилая женщина выходила из комнаты Мелиссы.

Рекс резко остановился. Метки глубоко врезались в ее черты,в каждую морщину на лице.

Она смотрела на него так, будто бы узнала, и улыбка заигралана ее бледном старческом лице.

— Рекс! Мальчик мой… — Она протянула руку вперчатке, и он отпрянул.

Что еще за шутки? Женщина покачала головой.

— Бедняжка Рекс. Ну конечно, ты все еще перепуган.Прошлой ночью ты был на волосок от гибели. Так же как и все, что я когда-либовидела. А я повидала многое.

— Вы кто?

— Я… крестная Мелиссы. Мадлен.

Рекс покачал головой. Никакой крестной он не помнил. Нопамять сегодня работала плохо. Он всю ночь метался по кровати, пытаясьраспутать клубок в голове: все, что он узнал от Мелиссы, когда они обнялись насоляных равнинах. И позже, когда они прикоснулись друг к другу в покое «скоройпомощи», обмениваясь болью и перебрасывая ее друг другу, как дети — горячуюкартошку…

Но утром у него едва было время поразмыслить надсобственными переменами, не говоря уже о том, чем с ним поделилась Мелисса. Этаженщина, Мадлен, была как-то связана с вычислениями Десс и с потеряннымпоколением полуночников — вот и все, что он помнил.

— Я подумала, что могу ее навестить, — говорилаженщина. — Видишь ли, у меня, наверное, осталось немного времени. Мневсегда хотелось узнать Мелиссу поближе. — Она покачала головой. — Ноя сама виновата в том, что так долго оттягивала.

Рентген снова вспыхнул, и Рекс развернулся волчком в егосторону, по телу пробежала волна.

Женщина не заметила этой животной реакции — илипритворилась, что не заметила, и тихо повторила:

— Я сама во всем виновата. Я так боялась того, чтонатворила.

Мальчик снова уставился на нее, и к нему вернулась частьпрежнего видения. Рекс понял, что ее Фокус ему знаком больше всего, и это знакполуночи.

— Вы одна из нас, — произнес он.

— Да, Рекс. Но Мелисса сама тебе все расскажет. Мы ведьвиделись, чтобы узнать друг друга получше. Она ждет тебя.

Женщина проскользнула мимо него, и, когда она торопливоуходила по коридору, Рекс увидел, что перчатка у нее только на одной руке.

Он развернулся и бросился в палату Мелиссы.

Ее глаза были закрыты, и лицо казалось очень бледным вжужжащем флуоресцентном свете. Раны — две на лбу и одна через всю щеку — былизашиты крест-накрест розовой нитью, стягивавшей кожу. Швы наложили чем-тосинтетическим: Рекс чувствовал его ужасную умную новизну.

И у нее был тот же Фокус, что и у женщины в коридоре.

— Мелисса? — негромко позвал он.

Ему не давал покоя вопрос о том, что сделала с ней во снеженщина.

Мелисса открыла глаза и улыбнулась.

— Неплохо выглядишь, Рекс. И прическа ничего…

Он вздохнул устало и с облегчением. Старая добрая Мелисса.

На другой койке в палате никого не было, и он присел на нее,потирая ладонью свой почти лысый череп. Утром он прошелся по голове машинкой,убрав все обгоревшие пучки и оставив ежик длиной в полдюйма.

— Спасибо. Ты тоже.

Мелисса фыркнула.

— Ну спасибо, Рекс. А я-то боялась, что эти шрамытрагически повлияют на мою популярность в школе.

Он засмеялся, но смех получился какой-то неискренний.Слишком много тут приборов: кнопки вызова, внутренняя связь, специальныештепсельные вилки от кардиомониторов, целая инфраструктура проводов и сталивокруг них. И тут Мелисса поднялась к нему, словно мумия: крошечный механизм вкровати согнул ее пополам.