Медвежья злоба - Валерий Петрович Кузенков

У самцов таких точек бывает несколько. В гон они мало едят и теряют в весе. А силу друг друга определяют по тону рёва – чем зверь сильнее, тем ниже его хриплый голос. Нередко между самцами бывают бои, которые оканчиваются смертью одного из них. И тогда более сильный противник получает право оставить после себя потомство на земле.

Сашка обо всём этом читал в охотничьей литературе. Но воочию зверей не видел. А рёв их услышал только сегодня и то на очень большом расстоянии. Там, где Сашка родился и жил до поступления в институт, оленей-изюбрей не водилось.

– Собрался, студент? – Василий Васильевич вышел из конторы на улицу.

– Жду вас. – Сашка встал.

– Тогда пошли ко мне, мне тоже собраться нужно. – И они двинулись по улице к директорскому дому. – Зайдёшь в дом или как?

– Я лучше на улице обожду.

– Хозяин – барин. – Директор пошел собираться. Сашка остался. Ждать пришлось недолго. Видно, у Василия Васильевича как у опытного охотника все всегда готово.

– А лошади где? – робко спросил Сашка.

– Вон и лошади.

Сашка обернулся. У забора стояли два оседланных коня с короткими костистыми ногами, массивными головами и широкой грудью.

– Привет, Сашок, – поздоровался с ним мужик, пригнавший лошадей. Сашка его узнал. Это был один из штатных охотников промхоза.

– Здравствуйте, а они смирные? – с недоверием спросил Сашка, косясь на коней.

– Тише не бывают. Самых-самых вам выбрал. Подходи. – Сашка приблизился и осторожно погладил одного из коней по гриве.

– Видишь! Спокойная. Давай садись. Только сначала рюкзак твой к седлу приторочим. – Охотник взял Сашкин рюкзак и аккуратно убрал его в одну из брезентовых перемётных сумок, соединённых между собой широкой перемычкой. Сумки были прикреплены к седлу. Сашка придирчиво осмотрел самодельное довольно широкое, специально оборудованное вьючное седло. Ему особенно понравилось, что под седло была подложена выделанная шкура молодого оленя, а затем мягкий войлочный потник.

«Хорошо будет коню. А шкура оленя, это к удаче», – подумал он. Вставил ногу в стремя, поднатужился и сел верхом на лошадь.

– Удобно? – спросил директор.

– Очень!

Директор не спеша упаковал в переметные сумы свои вещи. Сашка заметил, что кроме всего прочего тот взял пару подков для лошадей, гвозди, клещи, подпилок и молоток. А также берестяную трубу размером примерно пятьдесят-шестьдесят сантиметров длиной. Сашка догадался, что это ревная труба.

Василий Васильевич закинул за плечи карабин, пожал руку провожающему охотнику и легко сел на лошадь, которая, почувствовав на своей спине седока, нервно переступила на месте ногами.

– Поехали, Сашок, – сказал директор и тронул поводья. Но лошадь шагом пошла по улице. Сашкина тронулась вслед, не ожидая от него приказа. От неожиданности он чуть не свалился на землю – еле удержался, вцепившись в лошадиную гриву…

Лошади спокойно шли дальше. Вскоре Сашка обсиделся и начат глядеть по сторонам. К сожалению, людей на улице не оказалось, и некому было смотреть, как лихо он гарцует на коне. Однако уже через час у него заболело всё тело, ныла спина, ноги. Особенно болело то, на чём он сидел в седле. Он даже хотел крикнуть директору, чтобы тот остановился, но постеснялся. Как же, охотовед – и просит помощи! А директор ничего и не замечал, ехал и ехал дальше.

Лошади пошли тропой вверх по сопке. Ехать стало ещё труднее. Сашка терпел и скрипел зубами.

Наконец Василий Васильевич попридержал лошадь и посмотрел на Сашку.

– Ты как?

– Нормально…

– Потерпи ещё чуток. Сопку перевалим и отдохнём. Самые изюбри там, за сопками. – Директор дёрнул повод, и лошадь покорно направилась дальше.

Перевалив вершину сопки, остановились.

– Слезай, Сашок! – Василий Васильевич ловко спрыгнул на землю. Словно и не был все эти часы в седле. У Сашки так не получилось. Он медленно освободил ноги из стремян и, держась руками за седло, сполз всем телом. Ноги не слушались, предательски дрожали и сильно болели. Сашка сделал несколько шагов, пытаясь размять затёкшее тело.

– Это с непривычки. Поездишь несколько дней и станешь заправским ковбоем, – сказал директор.

– Лучше кавалеристом.

– Кем захочешь, тем и будешь. – Василий Васильевич принялся распаковывать одну из вьючных сум.

– А что, тут заночуем? – Сашка сделал несколько приседаний.

– Поедим, отдохнем, послушаем и примем решение. Ты лучше посмотри вокруг. Красотища-то какая! Воздуха глотни.

Сашка огляделся. С высоты сопки во все стороны, куда ни глянешь, была видна осенняя тайга жёлто-красно-зелёного цвета, с голубым-голубым небом вверху.

– Держи. – Директор дал ему кусок хлеба с салом, налил из термоса кружку чая.

Сашка сразу почувствовал голод. Однако виду не подал. Поблагодарив директора, поставил кружку на землю рядом с собой, бутерброд положил сверху.

– Ты ешь, не модничай. Если все нормально сложится, ты по изюбрю стрелять будешь, а я его манить. – Василий Васильевич показал берестяную трубу, на которую Сашка обратил внимание ещё в посёлке. – Вот в этот ваб манить.

– А как в эту трубу манят?

– Увидишь.

– Василий Васильевич, расскажите.

– Может, лучше помолчим? Тайгу послушаем.

– Расскажите. Мне для дипломной работы нужно.

– Ладно, – смилостивился над Сашкой директор. – Ты как, запомнишь или запишешь?

– Запомню.

– Так вот. На охоте на многих оленей в период их гона или рёва охотнику нужна труба. У нас в этой местности на изюбрей используют вот такую, берестяную. Раньше здесь ещё делали долблённые из дерева, но они, по-моему, малопрактичны. Во-первых, их сложно изготовить, швы у них часто рассыхаются, а сами трубы в тайге от ударов ломаются. Я делал разные вабы и пришёл к тому, что лучше берестяной трубы нет. Она проста в изготовлении, так как сделана из самой обыкновенной бересты. Я выбираю ровную без сучков и трещин на коре берёзу, делаю по ней нарез в виде винта так, чтобы получить ровную длинную полоску, примерно что-то около двух метров и шириной, как ты видишь.

– Где-то около десяти сантиметров, – дополнил Сашка.

– Правильно. Примерно так. Вот из этой полоски я кручу то, что ты сейчас держишь в руке. Последний завиток обязательно пришивается дратвой. Иногда, как здесь, я на конец трубы делаю цилиндр с замком. Дай-ка трубу, – попросил директор. – Вот видишь. – Он показал на конце трубы вырезанные ножом с обеих сторон цилиндра аккуратные зубчики, сцепленные между собой. – А уже у готовой трубы вот тут обрезается этот сосочек так, чтобы его было удобно брать в рот. – Он ткнул пальцем в конец трубы, продолжил: – Сосочек вставляют в угол рта, а воздух притягивают с силой через трубу и сжатые губы в себя.

Василий Васильевич взял в рот трубу и потянул воздух; тут же над тайгой разнёсся звук, имитирующий ревущего изюбря. Закончив,