Полцарства - Ольга Покровская

– Плакал так! Лапами передними скрёб, переживал, что не может встать! – жалобно рассказывала Наташка. Её голос подпрыгивал, и дрожали пальцы, которые она стискивала друг в дружке.

В первый раз Ася видела Пашкину «медсестру» такой. Плотно сжав губы, она огляделась, как будто надеялась, что враг ещё может быть поблизости, и глухо спросила:

– Видели, кто сделал?

– Не-ет, – заплакав, махнула рукой Наташка. – Я хотела догнать – а там уже точечка вдалеке!

– Собака – это такое существо. Она сначала радует, отдаёт тебе всю свою радость, но у неё её так много, что и не жалко. А потом что-то случается – и тогда ты отдаёшь ей всю свою радость, и у тебя остаётся одно горе. Так всё это устроено! И с моей Кашкой так было, – сказал Курт, пока на лавочке у ветпункта они ждали Татьяниного решения.

– Мне так странно… – проговорила Ася. – Мне кажется, большинству людей всё это без разницы… Не только Лёшке. И я их всех за это сужу. Саня вот никого не судит, всем только, наоборот, оправдание придумывает. А я – да, сужу! – твёрдо кивнула она и, отстранившись, вынула загудевший в сумочке телефон. Сначала она хотела отбить вызов, но увидела имя и, тяжело вздохнув, ответила.

– Ася, ну что, ты выехала? Успеваешь? – кричал ей в ухо Лёшка. – Короче, я уже тут. Тебе сколько ещё?

– Лёш, у нас Джерик ранен. Мы тут все… Я не могу! – смято проговорила Ася.

– Что не можешь! Что ты опять не можешь! Даже и вообще не думай! Давай выдвигайся быстро, а то опоздаем! – потребовал Лёшка изменившимся голосом, то ли испуганно, то ли зло.

Ася хотела терпеливо объяснить ему, в чём дело, но тут в глубине ветпункта скрипнула дверь.

– Подожди минуту! – крикнула она и бросила телефон в сумку.

Смешной, в Танином рабочем халате из двери ветпункта вышел Пашка и прислонился плечом к росшему возле ясеню. Следом появилась Татьяна, всклокоченная и постаревшая, с морщиной между бровями, такой глубокой, словно кто-то пытался сложить из её лица самолётик.

– Повезём к Бурлакову на Пресню! – объявила она. – Помните, как он Мышь нашу поднял? И Джерика авось не сдаст. Если есть шанс – не сдаст! – твёрдо прибавила она, глянув на племянника.

– А что с ним? – робко спросила Ася.

– Да не поняли мы толком, может, позвоночник, – сказал Пашка и дёрнул плечом, словно хотел отвязаться от самого себя.

Пока собирались, Ася как «младшая по званию» навела в кабинете ветпункта порядок. Увязала пакет с медицинским мусором и подумала: научи её кто-нибудь, теперь она, пожалуй, смогла бы сделать укол или даже поставить капельницу. Не упала бы в обморок. Если надо – точно бы не упала!

У Татьяны в хозяйстве были носилки. На них уложили Джерика – донести до шоссе. Курт взялся за край, у изголовья Джерика, подождал, пока Пашка закинет на спину рюкзачок.

– Знаете, ребята, я не поеду! – вдруг сказала Татьяна и, бросив сумку, опустилась на табурет. – Нет у меня сил. Везите сами. И потом, два «джека» у меня должны прийти, на вакцинацию. Что, звонить, отменять?

– Ладно, сами, – буркнул Пашка.

– Спасибо, ребят. Я, может, Саню сейчас попрошу, – кивнула Татьяна и, выбрав на телефоне номер, прижала трубку к уху. – Александр Сергеич, сможешь, как закончишь, подъехать на Пресню, в клинику? – спросила она. – Ну, к Бурлакову, который Мышь лечил. Вот туда решили. Да… Сустав перешиблен, и за позвоночник боюсь. Поезжай, побудь там с ними. Мало ли что, пёс-то старый! А то нет у меня уже сил моральных! Когда есть, сама всё тащу, ты знаешь. А сейчас прямо не могу, вынесло меня… Ты уж прости! – На последних словах её голос исказился, и она скорее дала отбой.

* * *

В лечебнице на Пресне пробыли долго. Печален был Саня. Оставив Пашку за дверью, он поговорил с ортопедом, и тот сказал: зря только мучаете старую собаку. И так артроз неимоверный, а тут ещё травмы! И всё-таки сделали операцию в надежде хоть на малое облегчение. Проснувшись, Джерик глядел на хозяев блестящими глазами, обиженно и горько. Тёплым носом ткнулся в Пашкину ладонь.

– Вот красивый какой ты у нас! – протягивая и свою подсолённую слезами руку, сказала Наташка. – И шёрстка какая! Прямо как золотая осень!

– Всё прекрасно, что живое! – проговорил Саня.

Поначалу собрались разместить Джерика в тепле ветпункта.

– А останется с ним кто? Опять Пашка? Чтобы ему окна камнями высаживали? – спохватился Саня. – Нет, ребят, надо домой к кому-нибудь! Жень, давай, может, к тебе? Родители ведь не каждый день заходят?

Курт пожал плечами: мол, это как повезёт!

– Ладно, давайте ко мне, – махнул рукой Саня. – Всё, собираемся, поехали. У нас только кот, но Джерику сейчас не до кота. А с Марусей…

– Не геройствуйте, Александр Сергеич. Вы нам нужны живой! – рассудила Наташка. – Мы Тане сейчас позвоним. Она своих хвостиков в комнате запрёт, а Джерика на кухне устроим. У неё кухня нормальная, метров восемь.

Когда подъехали к Таниному дому, хозяйка уже успела организовать на кухне маленький лазарет. Под столом, завешанным весёлым лоскутным одеялом, была устроена чистая и укромная палатка для раненого. Джерика переложили на подстилки, и он, отвернувшись в угол, затих.

У Татьяны жило две собаки и три кота. Все пятеро оставались запертыми в комнате, пока Саня привинчивал на кухонную дверь обнаружившуюся в хозяйстве задвижку, на случай если звери вздумают без спроса познакомиться с новым жильцом.

Он толком не разглядел Татьянино жильё, но и без разглядываний ему было ясно, что здесь обитает аскет – в истинном смысле этого слова. То есть не тот, кто сознательно практикует минимализм в интерьере и вегетарианство в еде, а человек, сосредоточенный на главном. А потому, к примеру, состояние сантехники интересует его лишь в том смысле, чтобы можно было вымыть лапы животным. А состояние обоев не интересует вовсе. Зато вопрос чистоты в Танином доме был решен на отлично. Потёртый линолеум пола сиял, а из запахов преобладали аромат собачьего шампуня и средств для мытья полов.

Если спросить Саню, он, конечно же, предпочёл бы цветущий и тёплый, полный картин, растений и милых предметов дом на Пятницкой. Но и Танина квартирка как-то грустно понравилась ему. Он много видел разных домов, и этот был из числа «добрых».

Когда Джерик заснул, пошли в комнату и среди воспитанных Таниных кошек и псов сели пить чай. Окраинный район светился в окне сплошной многоэтажной россыпью. Через тонкие перекрытия в комнату проникали голоса чужих телевизоров.

– Александр Сергеич. Столько злобы! Я спать не могу от вопросов. Взрослая тётка – и не могу! Ты умный. Как жить? – сказала Татьяна, подперев кулаком висок.

– Да нет, я не умный совершенно. Мы тут все дураки, – проговорил Саня.

– Я серьёзно, а ты отшучиваешься!

– Таня, ну как я тебе скажу! Откуда я знаю! – возразил он с упрёком и качнул головой, раздумывая. – Мне вот что кажется. Если нет особых сомнений, можно просто жить, служить там, где поставлен. А когда они уже заедать начинают, вопросы, тогда нужно искать поддержку. Может быть, даже в книгах…