Я жива. Воспоминания о плене - Масуме Абад

– Что это были за звуки?

– Звуки удара о стену моей собственной головы.

– Не волнуйтесь, мы в безопасности – Всевышний присматривает за нами.

– Тот факт, что вы в плену, говорит о том, что наш враг низок и бесчестен.

– Война продолжается?

– Когда вас взяли в плен?

– В октябре 1980 года.

– Война продолжается. Я был взят в плен во время военно-воздушной операции.

– В чем состояла цель операции?

– Бомбардировка нефтеперерабатывающего завода Ханкин, которая успешно была осуществлена. Лозунг всего иранского народа: «Война, война до победы!».

– Как Имам? Были ли эффективны действия Банисадра?

Мохаммад-Реза Лабиби передал нам последние политические, военные и социальные новости о войне, начиная от бегства Банисадра, взрыва в штаб-квартире Республиканской партии и мученической смерти доктора Бехешти и с ним – еще семидесяти двух человек и заканчивая падением Хоррамшахра, блокадой Абадана и так далее. Мы так мучились неведением и изоляцией, что с жадностью непрерывно стучали по стене и слушали ответный стук. В самый разгар получения информации окошко на двери, которое всегда открывалось в сопровождении рева, криков и ударов кабеля по двери, открылось тихо и бесшумно как раз в тот момент, когда мы вчетвером прильнули ушами к стене. Я отпрянула в сторону так быстро, что на мгновение мне показалось, будто я забыла свое ухо на стене. Охранник спросил:

– Чем вы заняты?!

– Мы делаем гимнастику.

– Вы делаете гимнастику, и в соседней камере тоже делают гимнастику?!!!

Вероятно, он некоторое время стоял у двери нашей камеры, подслушивая, и понял, что мы ведем разговор посредством перестукивания. Каждый раз, когда мы хотели начать стучать, появлялся охранник. Вскоре мы услышали, как дверь камеры летчика Мохаммада-Резы Лабиби открылась, и его перевели в другую камеру. Мы удивлялись провидению. За несколько часов мы узнали главные новости войны! Несмотря на то, что это были тяжелые и удручающие новости, все же они давали нам понять, что мы живы; что мы находимся в состоянии сопротивления и обороны и мужественно воюем. Это недолгое появление по соседству с нами летчика Мохаммада-Резы Лабиби[126] в корне изменило наше положение. Пребывание на чужбине было столь тяжелым, что мы больше не могли выносить тяжести бед и лишений, связанных с ним. Вести, полученные от летчика Лабиби, подобно соли, легли на давние нагноившиеся раны наших сердец. Означало ли это, что нам больше не увидеть рай?! Неужели и вправду Хоррамшахр осажден, а Абадан в тисках блокады держит оборону из последних сил? Мой бедный Абадан! Я вспомнила те минуты, когда дыхание давалось мне с болью и кровью. Так же дышал и мой город. Эти подонки в первые же дни войны вспахали его артобстрелами и бомбардировками. Уцелело ли от Абадана что-нибудь? Как горел мой израненный город, и как он оказывал сопротивление? Наверняка от нашего дома не осталось ничего, кроме груды земли. Эта груда земли когда-то была нашим домом, который теперь стал одним лишь воспоминанием. Интересно, где теперь моя семья? Где мой отец? Моя мать, которая вечно была занята приготовлением обеда на завтра? Где моя сестра Фатима, которая только недавно стала матерью и которая всегда была озабочена воспитанием и будущим своих детей. Мои братья! Что стало с ними? А сестра Дашти, которая заботилась о фронтовом провианте? Господин Дашти и Шариати[127], которые воевали и боялись того, что, не дай Бог, кто-нибудь из своих же окажется предателем, и говорили: «Тот, кто не затемнит стекла на своей машине или не замажет фары грязью с целью конспирации, предал ислам и свою страну», – и постоянно кричали: «Если вы окажете помощь врагу-баасовцу пусть даже светом одной зажженной сигареты, вы – предатель! Идите и ищите предателей!». Как смогли предатели обречь на мученическую смерть главу судебной власти и вместе с ним еще семьдесят два человека?![128]