Фарфоровые куколки - Лиза Си

скрыть следы синяков на лице. В «Фостер», то же самое заведение, куда Джо пригласил меня после инцидента на острове Сокровищ, я приехала на такси. Я не знала, как отнестись к его выбору места встречи. Неужели это у нас вошло в традицию? Или он просто хотел признать свои ошибки в месте, которое уже считал собственной исповедальней?

Официант проводил меня за столик. Когда я подошла, Джо встал мне навстречу. Он выглядел таким пристыженным и жалким, как только может выглядеть человек. Он не обнял меня и не поцеловал в щеку, как делал обычно. Возможно, он не знал, как я на это отреагирую. И, даже не дав мне шанса поприветствовать его, начал извиняться.

— Мы можем сесть? — перебила я его.

Этот вопрос ошеломил Джо, и он смутился еще сильнее, хоть это и казалось невозможным. Он обошел стол и помог мне сесть. Устроившись напротив, он посмотрел мне прямо в глаза. Вот таким он был человеком. Допустив ошибку, он был готов за нее ответить.

— Мне и раньше случалось драться, но никогда в жизни я не поднимал руку на девушку, — сказал он. — Я — сволочь, и мне очень жаль, что тебе пришлось стать громоотводом для моей злости. — Он опустил голову. — Вот только я не знаю, что сделаю, если снова увижу Руби. И за это я себя ненавижу.

— Джо, я не хочу сейчас говорить о Руби. Я хочу поговорить о том, что ты меня ударил.

Когда он снова начал извиняться, я подняла руку, чтобы остановить его.

— Мы давно дружим, — сказала я. — Но есть вещи, которых ты обо мне не знаешь. Если ты можешь быть со мной честным, то и мне стоит быть честной с тобой. Вот только это очень непросто, Джо…

— Просто скажи правду. Что бы это ни было — я выдержу.

Пришла моя очередь смотреть прямо ему в глаза.

— В детстве меня избивал отец. Поэтому я и сбежала из дома.

— О боже, Грейс! — произнес он в ужасе, вновь осознавая свой поступок. — Должно быть, я тогда напомнил тебе отца.

— Ты совершенно на него не похож, но это не значит, что твоя вспыльчивость меня не пугает. То, что произошло на острове Сокровищ и в Голливуде, отчасти случилось и по моей вине. Я сама встала на твоем пути, когда ты был зол. Это я понимаю. Но я больше не буду этого делать. Не смогу. И я не могу быть рядом с человеком, который может меня ударить.

— Если бы я мог хотя бы предположить, что подобное может случиться, то и близко не подошел бы к тебе, — сокрушенно произнес он.

— Ты обещаешь, что такого больше не повторится?

— Клянусь.

После этих слов я потянулась и накрыла его руки ладонью. Некоторое время мы так и просидели молча, касаясь друг друга.

Поправившись, я заменила Руби в номере, который стал гвоздем программы. Чарли объявлял меня как «Восточная Танцовщица, звезда ожидаемого фильма „Алоха, мальчики!“».

Публика пришла в восторг от моих длинных алых накладных ногтей, а газеты называли их элегантными и выразительными. Когда у меня спрашивали, как я добилась того, что они стали такими, я отвечала: «Специальной техникой и упражнениями!».

Гримерная была уставлена букетами, Чарли теперь платил мне огромные деньги, и я вполне могла бы сама оплачивать квартиру, но я позволила Иде остаться со мной. Мне было одиноко, а она меня развлекала.

Ида сходила на мюзикл «Оклахома!» и, вернувшись, то и дело кружилась по квартире и распевала «Я не могу сказать „нет“». Я называла ее Да-Энни, вместо Эдо Энни. Мы обе радовались и дурачились.

Ида вполне заслуживала звание Девушки Победы, поглощая внимание моряков и мартини с одинаковым энтузиазмом. Она была осторожнее в те дни, когда приезжал Рэй, но он все равно был каким-то коварным, скользким и не внушал доверия, к тому же от него постоянно веяло угрозой.

Как говорят, «не было бы счастья, да несчастье помогло», но я убедилась, что это высказывание верно и в обратную сторону. В моей жизни случился прорыв ценой крушения жизни моей лучшей подруги, поэтому не удивительно, что вскоре появились слухи о том, что именно я донесла на Руби, и я стала мишенью для злословия.

— Ты всегда хотела быть звездой, гвоздем программы! — шипела Беси, старшая из сестер Лим.

— Ты гримировала Руби, прислуживала ей, — напоминала Эстер. — Вот тогда ты ее и возненавидела.

Однажды я вошла в гримерную и услышала, как Элен доверительно сообщала другим девушкам:

— Грейс была готова на все, что угодно, лишь бы стать звездой в Голливуде. Говорят, это она обманным путем вынудила Руби взять ее тогда с собой.

— Ты же знаешь, как было на самом деле! — воскликнула я.

— Я всего лишь пересказываю, что услышала, — сказала она, смутившись.

— Ну как же так, Элен, как ты можешь сплетничать обо мне!

— Да, ты права. Мне жаль, — пробормотала она, но было уже поздно.

Я видела по лицам девушек, что они больше мне не верят. Единственным человеком, который встал на мою защиту, оказалась Ида.

— Ты так говоришь, потому что живешь с Грейс в ее шикарной квартире! — огрызнулась одна из новеньких девушек.

Ида, которая никогда особенно не любила меня, присмотревшись ко мне в повседневной жизни, поняла, как тяжело я переживала случившееся с Руби. Или же она просто оказалась прекрасной актрисой. Однако девушки продолжали на меня наговаривать, и последней каплей стала выходка Ирен.

— Ты единственная из нас, кто каждый месяц ходит в «Вестерн Юнион», — сказала она ехидно. Пронырливая крыса.

— Я отправляю деньги матери, — сказала я.

— Ну да, конечно.

И тут я не выдержала.

— Прекратите! Хватит! Хватит!

Все остальные восприняли мой срыв как доказательство и признание вины. Немного успокоившись, я спросила:

— А откуда мне знать, что этим доносчиком не был и кто-то из вас?

Зародившуюся враждебность было уже не остановить. Все узнали о том, что я хожу в «Вестерн Юнион», и мы с Руби действительно ездили в Голливуд вместе, а оттуда вернулась только я. Это мне повезло занять ее место, это я стала звездой, а не она. Друзья отвернулись от меня. Меня перестали звать на вечеринки, на коктейли после представлений. И никто по-прежнему не знал, что же случилось с Руби, какова была ее судьба.

Я все время о ней думала. И Джо тоже думал, постоянно переживая боль.

«Грейс, даже сейчас, когда я вспоминаю о ней… Нет, ну как она могла! — писал он. — Как она могла так меня обманывать? Если бы она