Любовь - Ханне Эрставик

Ей хочется поговорить, но что сказать? Не то чтобы она предполагала, что у них много общих тем для беседы, но ей жалко его. Что у него за жизнь – мотаться по свету с парком аттракционов. Она прячет шарики обратно в карман и перекатывает их там. Она стучит ногами, греется. Мужчина делает последнюю глубокую затяжку и бросает сигарету на землю. Ногой втаптывает ее в снег.

– Пойду поработаю. – С этими словами он кивает в сторону «Летающей тарелки» на той стороне площади. – Ты здесь еще побудешь?

Склонив голову набок, он смотрит на нее очень серьезно. Но потом улыбается. Она отвечает:

– Может, и побуду.

Она смотрит, как он идет к дощатой будочке. Набралась кучка желающих, две девчонки пихаются, то и дело вытесняя друг дружку из очереди. Он заходит в заднюю дверь, теперь ей едва видно, как он наклоняется к низкому окошку, принимает деньги за билеты. Разобравшись с очередью, он, прежде чем запустить аттракцион, подается вперед и смотрит на нее. Машет и корчит рожу. Обезьянка в клетке. Ей видно, что он хохочет.

Даже чертова колеса нет, думает Вибеке. Аттракционов вообще мало. Может, это зимний вариант, сокращенный. Вертится карусель с мотоциклами и спортивными автомобилями кричащих расцветок. Пара малышей прокатилась по два кружка, но так желающих мало. Слишком уж карусель медленная, думает Вибеке. И опускает взгляд на свои ноги. Сапоги новехонькие. Холодно, нейлоновые колготы под брюками застыли и стянули бедра.

В повозке под самый потолок теснятся полки, на которых впритирку понатыканы плюшевые звери. На самом верху громоздятся огромных размеров медведи розового, зеленого и серого окраса. Стена за ними затянута чем-то наподобие подарочной бумаги. Женщина с ног до головы в белом стоит на импровизированном помосте, который тянется вдоль палатки; она стоит и озирает площадь. Наконец направляется к Вибеке. Спускается по короткой лесенке. Пока Вибеке размышляет, не следует ли ей отступить на шаг, женщина уже протягивает ей желтое пластмассовое ведерко. Она стоит в полуметре от Вибеке. Их разделяет только ведерко. Вибеке видит, что лицо белой женщины затерто пудрой, губы тоже. Она вытаскивает бумажный билетик и расплачивается. В билете три картинки. Точнее, читает она на обороте, изображения трех карт. Выигрышный билет тот, в котором все три карты одинаковые. Но некоторые другие комбинации тоже предполагают призы. Вибеке снимает варежку с правой руки и ногтем трет картинки. Ногти бордово-красные, блестящие, она забыла, что накрасила их. Без выигрыша. Вибеке швыряет билет в картонную коробку на углу повозки. В зазоры между палатками она видит, что поодаль стоят домики на колесах. Так вот где они живут. Ну и тоска. А еще дальше, за домиками, светят фары машины, идущей по главному шоссе в южном направлении, они подсвечивают небо за лесом. Она провожает огни взглядом.

– Еще? – произносит низкий голос у нее за спиной.

Вибеке оборачивается. Опять женщина в белом парике. Она протягивает ведерко с лотерейными билетами и слегка встряхивает его, перемешивая. Вибеке покупает еще один билет.

На круглой площади почти не осталось людей. Кое-кто скрылся в пятиугольной, красно-белой полосатой палатке, куда зазывают чадящие перед ней факелы. Если верить щиту у входа, здесь ожидается представление. Вибеке стягивает варежку и правой рукой растирает рот. То из динамиков на крышах повозок беспрестанно гремела музыка, а то вдруг стало тихо. Интересно, как давно она смолкла? Вибеке старается припомнить. Несколько минут назад? Или это секундная пауза, пока меняют диски? Оглушительно скрипит снег под ногами. Снова включается музыка. Но динамики вступают не все разом. Может, просто диск заезженный, думает Вибеке. Она притопывает в такт музыке: вот бы потанцевать, достает сигарету, закуривает.

Из будки рядом с «Летающей тарелкой» появляется он. Быстрее, чем я думала, мелькает у нее мысль. Он зажимает что-то под мышкой. И направляется к ней. На фоне аттракционов он кажется коротышкой. Вибеке, опомнись, одергивает она себя. Ну не служитель же аттракционов.

– Хорошо время провела? – спрашивает он, останавливаясь прямо перед ней. И добавляет тихо, глядя ей в глаза: – Я закончил на сегодня.

Пауза длится, исполняясь куда большей, чем рассчитывала Вибеке, значительности. Она опускает глаза и видит его сапоги, впечатавшиеся в утоптанный снег, темно-синий комбинезон, вышитое на бедре желтое колесо обозрения, она поднимает глаза – и встречает его глаза. Какие они у него пронзительные, думает она. Сильный взгляд.

– Хочешь кофе? – спрашивает он. И снова расплывается в улыбке.

Она чувствует, что замерзла вся, особенно ноги. Мысли тыркаются в голове, как льдинки. Вольный стрелок, кочующий с передвижными аттракционами. Однако. Но кофе – это всего лишь кофе. Она усмехается и говорит: «Да».

Они идут мимо повозки, где гоняют игральные шары, к замершим на краю площади домикам на колесах. Они сделаны из какого-то рифленого металла. Алюминия, думает Вибеке, или стали. Прежде она такого никогда не видела и не знает, что это.

Она отмечает, что с дороги не долетает рокота машин: час уже поздний. Он идет впереди нее, у него прекрасная осанка. Это хорошо, думает она, это знак того, что человек в ладу с собой и знает себе цену.

Он останавливается, оборачивается и достает из правого кармана пачку жвачки. Предлагает ей, она мотает головой – не хочу. Он кладет кошелек на снег, чтоб не мешал открывать жвачку. Смотрит на Вибеке, улыбается ей, потом сует под язык сладкую пластинку. Та застыла и крошится, он хохочет, Вибеке вторит ему. Он берет ее руку в свою и сжимает, заглядывает ей в лицо.

– Ну, привет, – шепчет он тихо. Потом наклоняется, подхватывает кошелек, идет дальше. Вибеке смотрит на звезды.

Вблизи домики-вагончики больше, чем кажутся издали. Перед каждой дверью приступок или скамеечка. Снег между вагончиками истоптан, будто они стоят здесь давно. Почти на всех крышах антенны, а на одной даже спутниковая тарелка. Внутри работает телевизор, сквозь тонкие занавески она видит сияние голубого экрана и силуэт мужчины.

Он распахивает дверь и пропускает ее вперед. Она ставит ногу на скамеечку и делает шаг, уцепившись за косяк. Потом пристраивается на откидном сиденье и принимается расшнуровывать сапоги. Он стаскивает с себя комбинезон, глядя на какой-то плакатик.

Очутившись в тепле, она чувствует, как же замерзла: ноги, попа, шея.

Вслед за ним она проходит в глубь вагончика и садится, куда он указывает. Они в общей комнате, здесь стоят серый стол и зелено-пятнистый диван в форме подковы. Над ним по всем трем сторонам – окна, занавешенные гардинами: пожар в джунглях и попугаи немыслимых цветов.

– Надо же, как просторно, – подает голос Вибеке. – Настоящий маленький дом. Давно не бывала в таком. А ведь по большому счету здесь есть все, что нужно. Функциональный минимализм.

Она задирает голову. На потолке над столом скотчем наклеен плакат: солнце в небе, оранжевый диск в центре сине-зеленого поля.

Он стоит в кухонном уголке и изучает содержимое шкафа, высматривает что-то, свет падает снизу и затеняет лоб от глаз и выше.