Песнь Серебряной Плети - Бранвена Ллирска

Большинство присутствующих недовольно скривились. Марменнилл взял слово за остальных, растолковывая прописные истины задиристому карлику:

— Потому что для полноценной подмены нужно содействие кровного родственника, Хикк. А живых родственников у нее, если не ошибаюсь, нет. Так что увы…

В это мгновение Киэнн внезапно, точно поймав озарение от божественной силы, начал осознавать собственную роль в затянувшемся спектакле. И наплевав на осторожность и благоразумие, вышел из-за кулис.

— Ошибаешься, Мюркьяр. У нее есть живые родственники. И очень близкие.

Подмена. Подменить можно не только младенца, но и вполне зрелого фейри. Сложнее, конечно, но можно. Правда, для этого нужно быть не только кровным родственником, а еще и неплохим волшебником. Главное сейчас — не подавать виду, что последнее к тебе никак не применимо. Пусть думают, что я что-то знаю и умею…

А когда дойдет до проверки — как выкручиваться будешь?

Ну, как-нибудь выкручусь…

— Киэннэд Дэ Данаан, — как можно более бесстрастно уточнил он. — К вашим услугам. И если я гожусь для ваших целей — можете меня использовать.

«И отстаньте от ребенка Эйтлинн!» — невольно метнулось в мозгу.

Семнадцать пар глаз впились в него так, словно он был Зверем Апокалипсиса, вышедшим из моря. Что, конечно, недалеко от истины. Восемнадцатый участник сходки заговорщиков даже не обернулся, и лишь удовлетворенно хмыкнул. Похоже, Эрме изначально все к этому подводил. Возможно, с самого первого дня.

Аловолосая баньши порывисто поднялась и быстрыми шагами устремилась к Киэнну. Сердце моментально ушло в пятки. Захотелось раствориться в воздухе, как это делают настоящие брауни, да и почти все другие фейри. Интересно, долго потрошить будет? — Не ссы, кто-нибудь ее остановит. Ты им нужен. Есть же у них хоть капля здравого смысла.

Плакальщица остановилась в полушаге и, для начала, неуверенно и придирчиво ощупала его с головы до ног. Потом собрала тонкие пальцы в острие и, точно косой смерти, полоснула поперек груди вечно кровавыми когтями. Неглубоко, но болезненно. Киэнн поморщился. Однако школу в этом плане он прошел уже достаточно серьезную.

Баньши сделала шаг назад, не скрывая изумленного ликования:

— Он настоящий! — констатировала она. — Из плоти и крови.

— Феноменальное наблюдение! — не удержался Киэнн. — У вас тут на каждом шагу призраки Дэ Данаанов блуждают?

С мест сорвались почти все. Желание исчезнуть удесятерилось. Держись, диковинная зверушка! Пусть любуются. Киэнна зажали в кольцо. Перед лицом мелькали заплетенные в косы бороды, крючковатые носы, темные перья… Альва властным жестом отодвинула в сторону яростно подпрыгивавшего боггла и вертлявую хульдру, которую, как и ее предшественницу, явно больше всего интересовало то, что ниже пояса. Приблизилась и осторожно возложила пальцы на виски Киэнну. Это похуже когтей баньши будет! Сканирует, сучка! Киэнн перехватил ладони чародейки и мягко, но настойчиво отодвинул их от себя:

— Вот этого не надо, радость моя.

— Что ты скрываешь? — придирчиво посмотрела на него она.

— Свое грязное прошлое, — не дрогнув, ответствовал Киэнн. Изо всех сил стараясь не думать об одной маленькой фоморке. — Грязное и постыдное.

— Я никому не скажу, — прошептала ему в лицо белая дева.

Киэнн надменно усмехнулся:

— Никогда не лги своему королю, прекрасная Вердейнэ!

К его немалому удивлению, это сработало. Альва едва заметно вздрогнула и отстранилась. Да неужто они до сих пор боятся его?

Эрме наконец соизволил обернуться, с очевидным наслаждением опуская Киэнна с небес на землю:

— Ты часом не пьян, Киэнн? Тебя никто не звал. Твое место на кухне.

Дэ Данаан упрямо покачал головой:

— Я так не думаю, Эрм. Ты же оставил девятнадцатое кресло за столом для меня. Потому что я вам нужен.

Пикси презрительно фыркнул:

— Тоже мне, Галахад выискался! Мы превосходно справляемся без тебя, подменыш!

— Не справляетесь. — Киэнн задвинул собственные эмоции куда подальше. — Вы же четвертью часа ранее чуть глотки друг другу не пораздирали. И, между прочим, тебя, пикси, в этот момент куда больше волновал твой стол, чем твои же наполеоновские (или какие там? кромвелевские?) планы.

Настолько в открытую злить хозяина он решился, пожалуй, впервые. Эрме невозмутимо откинулся в кресле, меряя Киэнна испытывающим взглядом:

— И что же ты можешь нам предложить? Кроме своей бесценной королевской крови?

Вот этого Киэнн, по правде говоря, еще точно не знал. Нужно было что-то придумать. Что-то соврать, и поубедительней. Хотя пикси все равно выведет его на чистую воду.

— На что ты вообще способен, человек?

Спасибо, Эрме, это именно то, что было нужно.

— Видишь ли, Эрм, — начал Киэнн, — я и впрямь человек. Ну и в придачу, хоть и низложенный, но король Маг Мэлла. И поверь: меня, в отличие от любого из вас, не будет терзать совесть, если придется принимать решения за других, равно как и принимать услуги, не платя взаимностью. Достаточно с вас этого?

Если достоинств негусто, учись извлекать пользу из недостатков.

Алхимик удовлетворенно кивнул:

— Вполне.

После чего, точно работающий на публику фокусник, дважды щелкнул пальцами над головой и, послушная его приказу, в центре холла вдруг отодвинулась массивная плита. Из-под нее поднялась другая, на которой стояла высокая плетеная из лозы клеть. Внутри, неестественно изогнувшись, как сломанная марионетка, безвольно завалившаяся набок, сидел скованный заклятьем обездвиживания фейри. Тот самый фейри, что когда-то так неосмотрительно набивался в компаньоны к мятежному королю, дабы поквитаться с Аинэке за смерть любимой женщины. Тот самый, вместе с которым они стали узниками Стеклянной Башни на долгие шесть недель безвременья.

Выглядел Нёлди так, будто его только что выдернули из очередного «любовного» похождения. И судя по разорванной рубашке и расцарапанной коже, либо излишне страстного, либо, скажем так, весьма определенного характера.

— Какого Фенрирова хрена, Эрм? — выругался Киэнн.

Пикси и не подумал отвечать. Он лишь лениво поднялся с кресла и демонстративно прошествовал к алхимическому столику. Взял с оного два абсолютно одинаковых флакона, подошел к клети, и чуть ослабив путы заклинания, вынудил пленника взять по флакончику в каждую из рук. Затем, с видом экзаменующегося, обернулся к Киэнну:

— Давай, принимай решение за него. В одном — зелье снятия паралича, в другом — смертельный яд. Которое ему выпить?

Киэнна передернуло. Как ни странно признавать, он привязался к никсу. Хотя и никогда не был уверен в его лояльности, и даже более того — искренне полагал, что тот его самого по-прежнему люто ненавидит.