Песнь Серебряной Плети - Бранвена Ллирска

— Я предполагаю, не умирать, — щедро пояснил магистр магии.

— Как?

— Как хочешь.

Киэнн попытался аккуратно пошевелиться, все еще надеясь вырваться из гиблого места, но, как водится, стало только хуже. С магией — и, прежде всего, осознанным ее применением — у него было по-прежнему туго, хотя самые элементарные вещи, вроде грубой, примитивной фит фьяты, он уже освоил. Тоже, надо сказать, поначалу с большого перепугу. Тогда его вышвырнули куда-то на довольно обширную и, казалось бы, относительно безопасную вересковую пустошь посреди болот. Беда только в том, что именно там в эту ночь шастал голодный тролль. И спрятаться от него было совершенно негде. В общем, Киэнн понял, что у него что-то получилось, только когда тролль прошел мимо, недоуменно внюхиваясь в сырой болотный воздух.

Вот только что ему делать на это раз? Вытащить самого себя за волосы, как барон Мюнхгаузен?

Эрме, как всегда, беспардонно прочитал мысли:

— Если это твой путь, то да.

«Твой путь». Эта поговорка была у него почти такой же любимой, как «пойми или сдохни».

— Неужели так трудно хоть что-то разъяснить?

Пикси раздраженно мотнул головой:

— Магию нельзя объяснить. К магии можно прийти. Можно пропустить ее через себя, впитать, поймать в силки, захватить в плен. Но не пересказать словами. Магия — это не слова. Магия — это действия. Это — путь.

Путь. Хорош путь! Больше похоже на лабиринт. Или долбанную кроличью нору, в конце которой вряд ли Страна Чудес.

Прийти и поймать… Знать бы хоть, что ловить!

Трясина, довольно причавкивая, поглотила Киэнна по пояс.

— Интересно, какое жульничество ты придумаешь на этот раз, — невозмутимо заметил рыжий психопат.

Ага, значит брошенный флакон ему так и не простили! Почему-то последнее вызвало в душе Киэнна чувство глубокого удовлетворения. И одновременно царившая в уме паника куда-то схлынула. Тонкое щупальце Йог-Сотота вновь принялось обшаривать окружающее пространство.

— Уж как-нибудь сжульничаю, Эрм, будь спокоен!

Пикси хмыкнул:

— Я спокоен, как удав под лидокаином.

«Пойми или сдохни». Пойми, как сжульничать. Как одурачить глупую природу…

Хотя в том, что касается Маг Мэлла, ни об одной из стихий, населявших его, нельзя было говорить, как о безмозглой и недалекой неживой природе. Все они: вода, земля, грязь, топь, камень, свет, воздух — все были связаны в единую нерушимую цепь, наделенную особым надразумом. С которым лучше не шутить…

Все они связаны… Едины… Вода связана с воздухом, как земля с водой… Но как использовать эту связь? Как ее нащупать?

Чего-то недостает… В голове метался очередной вздор о «пятом элементе» из голливудского фэнтези-боевика. Ты еще четвертого не нашел, нафига тебе пятый! Фейри, насколько он знал, выделяли куда больше пяти, но суть сейчас не в этом. Огонь. Традиционно четвертый — это огонь. Но здесь нет огня, да и какой от него толк?

Топь заглотнула его уже примерно по грудь.

Как же нет? — Льёккьё! Вот он, блуждающий огонь. А толку? Дальше что?

Этого мало. Мало. Нужно что-то еще. Что-то важное, связующее. Огонь, вода, земля и воздух — все они есть одно и то же. И все они едины. И разумны в своем единстве. Но этого недостаточно.

Отсутствие насмешек со стороны Эрме подсказывало Киэнну, что он, вероятно, на правильном пути.

Путь. Пойми или сдохни. Все суть одно. Вода, земля, огонь и воздух. Воздух и земля, вода и…

Гнилая болотная вода плескалась уже у самого подбородка.

И ты сам тоже. Ты — такая же часть единства. Пятый элемент.

Киэнн перестал сопротивляться и позволил своему сознанию раствориться в воде, земле, огне и воздухе, сплетаясь с ними воедино. И в мозг ворвался бесшумный перезвон огоньков льёккьё, теперь уже не бессмысленно блуждавших по случайным траекториям, а творивших сложную, четко выверенную схему в распахнувшемся пространстве. Воздух сделался густым, как крутая овсянка, а болотная грязь под ногами — жидкой, как растаявшее мороженое. А потом все они смешались воедино, так, что уже не было никакой разницы из чего лепить ступени наверх…

Он стоял на черно-зеленом месиве трясины, аки апостол Петр на хляби моря Галилейского. Не было ни ликования победы, ни ужаса от содеянного. Все казалось естественным. И это чувство находилось где-то глубоко внутри — и повсюду одновременно.

— Неплохо, — одобрительно кивнул Эрме. — Но, надеюсь, ты не забыл, что выжить — было лишь первой частью задания. Иди.

Хрен тебе. Пространство едино, я могу пребывать во всех его точках одновременно и в любой по выбору.

Пикси недоуменно обернулся, обнаружив Киэнна у себя за спиной. На веснушчатой рыжей физиономии отразилась дикая смесь восхищения и негодования. Киэнн собрал в комок послушное пространство и швырнул карлика в сторону трясины.

— Ты — чокнутый, бесстыжий садист, Эрме!

Волшебник с легкостью приземлился на ноги, как свалившаяся с дерева кошка, упруго и грациозно. Прилетевшей «ответкой» Киэнна распластало по земле, с которой он только что был единым целым.

— Хороший прогресс, — долетел до него скрипучий голосок пикси. — Но будешь распускать руки — я тебе их поотбиваю.

К исходу шестой недели Киэнн почти в совершенстве овладел искусством создания фетча — двойника-посланника, а также иллюзиями и, безусловно, фит фьятой. Разве что такую усложненную, какую надевали на себя члены Круга Могущественных, он создавать все еще не мог. На восьмую неделю Эрме начал понемногу выпускать ученика «в мир». Чаще всего не просто так, а с заданием что-либо стянуть. Разумеется, воровство у фейри было в крови и вовсе не почиталось чем-то преступным и постыдным. Напротив: его можно было назвать этаким «национальным спортом» Маг Мэлла. Жаловаться кому бы то ни было на то, что тебя обокрали, а ты и не заметил, приравнивалось к признанию собственной глупости и несостоятельности. Однако пойманного «на горячем» не возбранялось отыметь во все дыры или вздернуть на ближайшем суку. Не потому, что собственность неприкосновенна: просто потому что прости, дружок, ты проиграл. И, безусловно, прикрывать задницу Киэнна в планы Эрме, как всегда, не входило.

Задание сегодняшней ночи было особенно тяжелым: теперь Киэнну предписывалось похитить не какой-то там кувшин из буфета или даже трусики с юной девственницы, но самого настоящего шестинедельного младенца. А за такое убивали не глядя. Принадлежал младенец паре шелки, обитавших где-то на островах у восточного побережья залива Белит Аймарнир, что еще больше усложняло задачу, на выполнение которой Киэнну предоставили только одну ночь. Конечно, если он провалит миссию, даже не начав, то есть, по факту, саботирует порученную работу — его просто высекут. Ну, знаем, плавали. Вот только, если он сдастся, даже не попытавшись, то утратит те первые, едва зародившиеся проблески самоуважения, которое было для него чем-то новым, диковинным и почти чудесным. А это куда хуже порки.