Последний романтик - Тара Конклин

Время от времени Кэролайн думала, что делаем мы, ее сестры. Все ли с нами в порядке. Сердится ли все еще Рене, занимаюсь ли я поисками Луны под руководством какого-нибудь шамана или черноволосой ведьмы. Иногда Кэролайн снилась Луна, как будто она сама, Кэролайн, вошла в поляроидное фото и стоит рядом с Джо в баре, и смотрит на него, но не может коснуться. Кэролайн рассматривала лицо Джо, а потом поворачивалась к Луне и рассматривала ее, будто картину. Искала в ней смысл. Джо с Луной во время этого изучения сидели тихо и молча, а потом, словно подстегнутые электрическим импульсом, начинали двигаться и говорить. Кэролайн отступала на шаг и наблюдала их вместе. Она узнавала манеру, с которой они смотрели друг на друга, касались друг друга, сплетали пальцы, не отводили взгляда, потому что сама делала точно так же. Кэролайн было ясно, что Джо с Луной любят друг друга, и во сне это понимание вызывало в ней и порыв счастья, и невыразимое сожаление.

Как-то утром, когда Натан ушел на работу, а дети в школу, Кэролайн сидела одна в пустом доме и думала, что же говорит о ней то, что она скорбит по брату, трахаясь до бесчувствия с мужем. «Чего ты хочешь? – всегда спрашивал Натан перед тем, как начать. – Кэролайн, что ты хочешь, чтобы я сделал?» И Кэролайн всегда давала детальный ответ. Воображение у Натана было так себе. Но они с Натаном не становились ближе. Натан трудился над ней, у нее каждую ночь был оргазм, но за ним не следовало ощущения общей близости. Напротив, можно сказать, секс заталкивал Кэролайн еще глубже внутрь себя. Во время занятий любовью она быстро уплывала куда-то в темноту и невежество. После же немедленно засыпала, утомленная, и Натан тоже. По утрам, когда он улыбался, целовал ее и гладил по щеке или по волосам, она ощущала себя куклой, пустоголовым телом, механически кивающим другой такой же пустой голове.

В тот же день Кэролайн сидела за длинным обеденным столом, за которым они устраивали праздничные и семейные обеды и вечеринки, и рассматривала свои руки. «Кэролайн, чего ты хочешь?» Выпуклые вены, кожа, испещренная веснушками и пигментными пятнами, обручальное кольцо, поцарапанное и тусклое, врезающееся в розовый, опухший палец. Ногти были грубыми и обкусанными, хотя она не помнила, чтобы грызла их. «Загадочные разрушения моего собственного тела», – подумала Кэролайн. Как в тех кошмарах, которые мучили ее в детстве, и она была бессильна остановить это. Теперь же тело снова казалось пожираемым собственными желаниями и нуждами, совершенно отдельными от того, чего хотела она сама, Кэролайн Скиннер-Даффи. Она хотела смеяться. Хотела, чтобы вещи снова имели смысл. Хотела вернуть своего брата.

* * *

Назначение Натана деканом биологического факультета Хэмден-колледжа не стало ни для кого сюрпризом. Но тем не менее, когда он сказал об этом Кэролайн, она ахнула и у нее на глазах выступили слезы. Это казалось адекватной реакцией.

Натан хотел устроить праздник, позвать членов факультета, начальство, нескольких лучших студентов.

– Ты же знаешь, как я все это ненавижу, – объяснял он Кэролайн. – Но мне кажется, это важно. Новое время на факультете. Вот это все.

– Конечно, – ответила Кэролайн. – Сделаем стейки или рыбу?

Кэролайн к тому времени уже больше года, как стало «лучше» (по словам Натана).

Мы не разговаривали с ней с того дождливого дня в Бруклине четыре года назад. Рене время от времени присылала нам общие имейлы с темой «Новости из Йобурга» или «Заметки из клиники в Порт-о-Пренсе». Рене говорила, что звонить было сложно, дорого и ненадежно. Кэролайн даже не подумала приглашать кого-то из нас на праздник Натана, и я понимала, почему: слишком много времени прошло, это казалось слишком рискованно, словно могла начаться какая-то непредсказуемая химическая реакция. Без Джо наши атомы не знали, что делать и как себя вести. Мы стали свободными радикалами, вращающимися по собственным малым орбитам, опасными, ядовитыми, причиняющими невидимый, но глубокий вред всему, чего мы касались.

Уилл. Я благодарила за него всех богов. После трех месяцев встреч мы стали жить вместе. Он выносил мои бесцельные гуляния, мои обсессивные списки. Иногда он гулял со мной, прокладывая путь в Клойстер или к пруду Вест-Сайда. Я показала ему «Последних», которые теперь иногда даже напоминали стихи, он прочел, улыбнулся и сказал: «Фиона, это здорово, они прекрасны». Я все еще работала в «Почувствуй климат!», где стабильно росла в статусе и должностях. После того взрыва Кэролайн я долго думала о своей работе. Зачем я тут? Чем я занимаюсь? Я перестала опаздывать. Брала только положенные выходные. Невероятно, но я стала экспертом по медленно надвигающемуся кошмару глобального потепления.

– Мы наблюдаем, как оно наступает, день за днем, – говорила я на лекциях, которые проводила на занятиях и на собраниях. – Мы все видим его признаки. Вы спросите, что же делать? Эта задача настолько ошеломительна в размерах и масштабах, что никто не может позволить себе признать ее существование. По всему миру слышна лишь потрясенная тишина. Нервный, трусливый шепот. Но мы должны признать это. У нас нет другого выбора, кроме как встретить ее лицом к лицу.

* * *

Накануне праздника Натана близнецы проснулись больными. Им не было очень плохо – их не рвало, температура была лишь немного повышенной, – но они были слабыми, вялыми и капризными, с резким, сухим кашлем и слезящимися глазами. У Кэролайн не было выбора, и она не пустила их в школу.

День совсем не подходил для детских болезней. Кэролайн нужно было разбираться с подготовкой к празднику, и к тому же именно сегодня к ней собралась по дороге в аэропорт заехать Нони со своей подругой Данетт. Нони отправлялась в Европу.

– Соку! – завопила Беатрис из спальни.

Кэролайн была в кухне, внизу.

– А мне воды! – присоединилась к ней Лили.

Они спали в одной комнате, большой спальне с окнами на запад, где когда-то давно рыжая кошка родила котят.

– А волшебное слово? – крикнула им Кэролайн, и сверху раздался хор «пожалу-у-уйста».

Кэролайн прилежно отнесла им питье. Беатрис, выпив все до капли, вернула стакан Кэролайн и сказала, хлюпая носом: «Спасибо, мамочка». Кэролайн глянула на ее покрасневшее личико, и на секунду ее охватил прилив такой чистой любви, что у нее потемнело в глазах, и она едва не уронила стакан.

– На здоровье, – ответила Кэролайн, поправила на ней одеяло и поцеловала в лоб, кожа которого была горячей и влажноватой.

Затем Кэролайн подошла к кровати Лили, наклонилась поцеловать и ее и прижала ладонь к ее припухшему личику. Лили приоткрыла глаза и вздохнула. Лили была на шесть минут младше сестры и всегда носила этот отрезок времени на себе как печать. Она всегда следовала за Беатрис, которая командовала ею, хотя и мягко, и Кэролайн задумывалась, что же будет, когда девочки вырастут и у каждой будет отдельная комната, отдельная жизнь. Может быть, они навсегда останутся близки. Она надеялась на это, но никаких гарантий не было. Когда-то ей казалось, что ее связь с сестрами никогда не ослабнет, но вот, посмотрите, что случилось…