Госпожа трех гаремов - Евгений Сухов

Носилки закачались, словно на волнах, и драгоценный груз мягко поплыл в город.

Паша закрыл глаза, задумавшись о своем. Разве мог он когда-то мечтать о том, что судьба будет столь благосклонна к нему и вознесет его на самый гребень удачи, сделав одним из приближенных всемилостивого.

А ведь его служба у Сулеймана Кануни началась более трех десятков лет назад, когда он был всего лишь рядовым янычаром, а будущий повелитель половины мира — только одним из многих претендентов на опустевший стол Оттоманской империи.

В памятный день Сулейман пришел в казармы к янычарам не господином, а просителем. Тюрбан униженно покоился в его руках. Сулейман подошел к аге[70]и, умело скрывая страх перед дикой непокорной стихией, называемой корпусом янычар, выдавил из себя:

— Мне нужна помощь твоих отважных воинов… Если завтра я одолею всех своих братьев, то каждого из вас засыплю золотом.

Никто тогда не мог предположить, что это будущий завоеватель Закавказья, Месопотамии, Аравии. Человек, чью туфлю будут целовать государи многих стран.

Ага мог приказать встать под знамена опального наследника или, наоборот, разделаться с ним, но он поступил по-другому.

— Кто хочет помочь Сулейману, пусть следует за мной, — сказал глава янычар и первым шагнул к будущему Законодателю. — Кто не верит в его дело, может остаться.

Вслед за янычарским агой сделал шаг и Омар. Сулейман перевел взгляд на отважное лицо юноши и повторил еще раз:

— Если я стану султаном, то сполна отдам вам долг.

В город Омар входил молча, иногда поглядывая на сбегавшиеся со всех улиц толпы и посылая девушкам любезные улыбки.

Дворец мурзы находился в окружении мечетей и минаретов. Юсуфу казалось, что так он будет ближе к Всевышнему.

Мурза вышел навстречу послу Оттоманской империи и протянул обе руки.

— Рад приветствовать посланника самого султана. Что приказал мне мой повелитель? Впрочем, нет! Сначала плов! У меня найдется чем угостить великого посла всемогущего Сулеймана, — расточал Юсуф жирную лесть.

— Как Аллах на небе единственный и неповторимый, так и султан Сулейман не может стоять вровень со смертными, а я всего лишь частичка его великой тени, — и паша мягко отстранился от объятий Юсуфа.

Хозяин Ногайской Орды повел Омара в сад, где огромным оазисом, спасая от жары наложниц и жен, разрослись вишни и яблони. Служанки, с вуалью на лицах, расставляли на столе золотые блюда с виноградом, ананасами, персиками, в пиалы был разлит душистый чай. Едва паша выпивал напиток, пиалы тут же наполнялись вновь. Любезные улыбки служанок говорили: «Пей, господин, мы рады тебя ублажить!»

По движению мизинца мурзы Юсуфа музыканты, для услады гостя, заиграли на флейтах. Посол ел неторопливо и без конца расточал слащавые улыбки во все стороны. Он чувствовал, как утроба его понемногу наполнялась сытным лакомством. Посол все более хмелел от лести и от вида танцовщиц, которые были обнажены, как небесные светила в полнолуние.

Под самый вечер, когда солнце, устав, стало ложиться на мохнатые головки шалфея, что белым одеялом разрослись до горизонта, и когда гости уже разомлели от съеденного и охмелели от выпитого, мурза Юсуф подошел к послу и поинтересовался у почетного гостя:

— Какая из рабынь приглянулась паше Омару?

Посол пьяно уставился на юную деву:

— Та… высокая, с белыми волосами.

Мурза щелкнул пальцами. И этот звук походил на хлыст плети, что прогулялась по чьей-то нерадивой спине.

— У паши Омара хороший вкус. Эта девушка — самая красивая из моих наложниц. Ее родители были неверными. Мне пришлось заплатить за нее много золота. Но что поделаешь, все красивое дорого стоит! Этой ночью ты испытаешь с ней настоящее счастье, — серьезно пообещал Юсуф. И, хлопнув в ладоши, позвал евнуха: — Приведите Зульфию в покои нашего дорогого гостя!

Утром юная наложница исчезла. Она ушла незаметно. И как будто пригрезились паше жадные и страстные поцелуи, как будто не было всепожирающей страсти.

Омар накинул халат, надел шаровары, украсил безымянный палец изумрудным перстнем. Посол могучей империи достоин богатого убранства.

Мурза Юсуф уже ждал пашу, и тот явился в сопровождении строгих янычаров. Омар хлопнул в ладоши, и слуги на золоченых подносах преподнесли к ногам правителя Орды щедрые дары.

Здесь были блюда, доверху усыпанные золотыми и серебряными монетами; браслеты, украшенные жемчугом; поделки из янтаря, доставленные из далекой северной Ливонии; лазуриты из Малой Азии; малахитовые кольца и ожерелья и многое другое, что ублажало взор.

— Я всегда знал, что великий Сулейман любит своих слуг, но чем я заслужил его милость? Или, быть может, у него такая просьба, которая стоит всех этих даров?

— Это еще не все.

Омар сделал знак рукой, и на его нетерпеливый жест вошли несколько молодых рабынь.

— Вчера, уважаемый хозяин, ты удивил меня своей наложницей, позволь мне сейчас порадовать твой взор. Это лучшие танцовщицы из гарема султана Сулеймана. Они твои!

— Султан Сулейман балует меня своим вниманием, — поклонился мурза.

А юные наложницы уже закружились в танце под тонкие звуки флейты.

Но даже после этого паша не заговорил о главном, о том, что привело его к Юсуфу.

Ногайская Орда не знала правления ханов. Она состояла из множества улусов, в каждом из которых правил свой господин. Однако мурза Юсуф был настолько велик, что его влияние распространилось на всю Орду. И частенько, вопреки правде, приближенные льстиво называли Юсуфа ханом. Сейчас мурза опасался, что Сулейман, раздраженный могуществом Юсуфа, решил пригласить его к себе в Стамбул, чтобы без свидетелей расправиться со строптивым хозяином Ногайской Орды.

— Достойнейший мурза Юсуф, — чуть наклонил посол голову перед ногайским господином. Всем своим видом паша давал понять, что они равны. — Встреча с тобой для меня всегда подарок.

Юсуф улыбнулся про себя: разве может кровь чингизида быть сравнима с кровью бывшего янычара?

— Я слушаю тебя, уважаемый паша.

— Но, как ты сам понимаешь, я прибыл из величественной Порты не только для того, чтобы посмотреть на своего друга. Твою дочь, казанскую бике, обидел урусский царь, отправив ее в Москву. На земле гяуров она будет обесчещена: ее лишат веры и заставят молиться чужому богу. А ее сына и твоего внука, Утямыш-Гирея, крестят в Москве-реке и заставят носить имя, которого нет в Коране! — Омар умолк. Он хотел сполна насладиться замешательством ногайского мурзы. Вот уже и умерла любезная улыбка на его щеках, а в глазах вспыхнул огонек ненависти. Паша знал, как важно растревожить свежую рану до того, как она покроется тонким слоем коросты. — Разве это не оскорбление нам, мусульманам, — зависеть от воли неверного? Султан Сулейман приказал передать тебе, чтобы ты соединился с казанцами и пошел на Москву войной. Со мной тысяча янычар, они будут полезны тебе.