Колесо в заброшенном парке - Борис Тараканов

— Ого… — Вовка уважительно покачал головой: статьи профессора Луки Сарачено печатались во всех мировых исторических журналах, а ссылки на его труды стояли даже в энциклопедиях.

— А здесь мне кто будет помогать? — продолжал Стас. Казалось, он никак не отреагировал на известную в исторических кругах фамилию. — Вы же сами признали, что ваши сотрудники, мягко говоря, некомпетентны. Не надо на меня так смотреть! Или я еду с ним, Владимиром Шубовым, или посылайте туда ваших топтунов!

Генерал шумно выдохнул, недовольно посмотрел на Вовку и сказал в трубку:

— Двух внештатников. Оплату проведешь через фирму «Прайм-Тайм». Ладно, потом поговорим… — трубка тяжело легла на рычаг.

В кабинете воцарилось молчание. Стас счел правильным первым его нарушить.

— Хотелось бы… в двух словах…

Генерал Лопухов грузно поднялся, подошел к небольшому шкафчику в углу, открыл его и достал две микроскопические рюмки. Покосился на Вовку и достал третью. Стас взял со стола бутылку и виртуозным движением вскрыл.

Чокнулись молча. Стас вновь предпочел заговорить первым:

— И чем нам поможет этот профессор Сараченко? — Стас шутки ради украинизировал известную итальянскую фамилию.

Генерал, похоже, шутку не оценил.

— Не Сараченко, а Сарачено. Во-первых, он говорит по-русски. Во-вторых, этот ученый совершенно уверен — врата, ведущие в, извините, параллельные пространства, расположены на территориях Италии и России. Вопрос — где? Он утверждает, что документы Виральдини способны дать ответ. Тем более в свете тех материалов, что вы нашли и обобщили.

— Так это не мы, это Хар… — Вовка осекся на полуслове, напоровшись на взгляд Стаса.

— Надеюсь, вы понимаете, что в интересах государственной безопасности мы обязаны отслеживать весь этот научно-фантастический бред. Итальянская сторона менее оперативна. Этим стоит воспользоваться и заполучить копию философских и теоретических работ Виральдини — исключительно в рамках культурного обмена. Думаю, что по выполнении этой работы вы можете рассчитывать на премию. Или ценный подарок — по желанию.

— По желанию! — отреагировал взбодренный коньяком Стас. — Оно у меня скромное. Когда я умру, пусть меня похоронят не у Кремлевской стены, а на Новодевичьем кладбище. И непременно чтоб с почестями и не торопясь. Только, пожалуйста, без «обязательного условия — ложиться завтра»!

Генерал отечески улыбнулся и встал.

— Оформляйте выезд. Цифровой фотоаппарат для оперативного копирования документов и карманный компьютер получите перед отъездом. И не забывайте, что это оборудование строгой отчетности.

Вовка внутренне напрягся, но ничего не сказал.

Всю обратную дорогу друзья молчали. В переходе с «Охотного ряда» на «Театральную» Стас вдруг остановился.

— Разрази меня гром, если я что-нибудь понимаю! — сказал он, обращаясь к помпезному барельефу Карла Маркса на стене перед турникетами.

— Надеюсь, тебя не очень удивит то, что я понимаю еще меньше… — проворчал Вовка. — Ты бы еще Добрыню с Буриком в эту командировку оформил.

— Прекрасная идея! — вяло огрызнулся Стас. — Между прочим, там, и под нашим присмотром, им было бы гораздо безопаснее, чем здесь и сейчас.

Вовка в нерешительности посопел.

— Правильно ли я понял, что мы через несколько дней куда-то летим?

— Не знаю! А вот знаешь ли ты, что визу в итальянском посольстве меньше чем за две недели не оформляют?

— А… если генерала попросить?

— Ты что, не видел, что он умыл руки? Деньги через подставную фирму пробил, и ладно. Типа, инвестор… «Девять грамм инвестиций — и вы недвижимость!»

— М-да… Такое бессилие некоторых «компетентных сил» меня несколько удивляет…

— Если бы бессилие… — Стас медленно двинулся по переходу. — На самом деле нежелание делать то, что выходит за рамки непосредственных задач. А может быть, что-то еще.

— Да, Стасик… Чего-то мы с тобой недопонимаем в этой жизни.

— И что теперь прикажешь делать?

— Тебе — ничего. А я завтра позвоню Любке.

— Она что, и в турфирменных делах может помочь? — было не понятно, чего больше в этом вопросе — сарказма или надежды.

— Она все может… — неуверенно пробормотал Вовка.

С Любой они встретились на следующий день у станции метро «Войковская», у большой афиши кинотеатра «Варшава».

— Что носы повесили, соколики? — приветствовала она Вовку и Стаса. — Али выпить захотели, алкоголики? Паспорта не забыли?

— Вот… — Вовка протянул свернутую вдвое папку. — И еще здесь гарантийное письмо, что, мол, все оплатят по безналу… Кстати, привет, Любахен!

Люба, увернувшись от неуклюжего поцелуя, открыла папку и пролистала паспорта.

— Нормально, не просроченные, — она положила их в сумку. — Имейте в виду, я ничего не обещаю.

— Да чего тут можно обещать… — сказал Вовка.

— Стоит все это изрядно, но в пределах возможного.

— Да там есть кому оплатить…

Люба засмеялась.

— Ладно, не унывай, Вовик, — она легко коснулась кончиками пальцев его щеки. — Я тебе завтра телефонирую: да — да, нет — нет. Пока, Стас!

И она исчезла.

— Пойдем и в самом деле чего-нибудь легенького выпьем, — голос Стаса вывел Вовку из мимолетной задумчивости.

— Это ты хорошо придумал.

Друзья направились к небольшому кабачку с многообещающим названием «Сим-Сим».

— Я вот думаю, не позвонить ли нам добрыниной маме, — предложил Вовка.

— А зачем?

— Да так… неспокойно что-то.

Стас молча протянул Вовке мобильник.

— Ценю твою безразмерную доброту, но у меня свой, — ухмыльнулся Вовка. — Позвоним, только сначала давай зайдем. Ненадолго…

— Мы буквально на минуточку, — охотно подтвердил Стас.

Татьяна Владимировна ждала гостей и постаралась приготовить нехитрый стол.

— Да что вы… Не следовало так беспокоиться, — смущенно говорил Стас.

— Я на скорую руку… Вы не волнуйтесь.

Умиротворенный ледяным шампанским, Вовка оставался верен себе. Осмотревшись, он сфокусировал взгляд на плите и сказал:

— Так. Что у вас в духовке? Курица? Доставайте.

Татьяна Владимировна не успела ни возразить, ни согласиться, как недоготовленная курица была решительно извлечена из духовки, полита лимонным соком (Вовка неэстетично надругался над лежащей на блюдце подсыхающей половинкой лимона), извазюкана медом и всеми специями, что нашлись в шкафчике возле плиты, водружена на бутылку, наполненную водой («Чтоб не лопнула, а мы с вами стекла не наелись!») и поставлена на сковородку. После чего торжественно водворена назад.