Услышь меня, чистый сердцем - Валентина Малявина
Шрифт:
Интервал:
Начальница Ш. сделала ей замечание:
— Как вы стоите?
И вдруг как заорет:
— Прямо стоять надо! Прямо!
Но ведь добрая женщина имеет преклонные годы, и спина у нее при всем желании не может уже выпрямиться.
А начальница Ш. орет:
— Выйти из строя! Встать прямо!
До чего же голос у нее визгливый!
Добрая женщина вышла из строя и спокойно сказала:
— Не могу я прямо.
— На место, — визжит Ш.
Наташа хотела мне что-то сказать, но Ш. провизжала:
— Разговорчики!
Ну маразм! Ну маразм!
Легли спать, шепчемся с Наташей.
Кто-то делает замечание:
— Хватит шептаться-то, хватит!
— Но мы тихо, — говорит Наташа.
— Нельзя! — зло запрещает другой голос.
Хорошо, что здесь свет можно выключать и не видеть эти рожи, которые исчезли в темноте, слава Богу.
— По-моему, это ад, — довольно громко сказала я, на что Света закашляла.
Утром проверка и опять этот несносный голос начальницы, которая распределяет работу.
Свету, меня и Наташу определили убирать кабинеты начальников Бутырки.
Света обрадовалась:
— Это нетрудная работа.
Наташа говорит:
— Я хочу карцер убирать.
— Зачем? — спрашиваю.
— Там, в карцере, один человек сидит.
Помолчали.
— Ее-то мне и надо повидать.
— За что ее наказали?
— Подралась в камере с курухой.
Опять помолчала и вдруг совсем тихо сказала:
— Я ее очень люблю, Валя.
Повернулась и пошла к выходу.
А Света щебечет:
— Валя, ты просила меня не советовать, но как я могу не предупредить тебя о том, что там много соблазнов.
— Где?
— В камерах. Тьфу ты, черт, — в кабинетах, которые мы идем убирать. Ум съехал с этими проклятыми камерами.
— Не только у тебя… Какие же там соблазны?
— Сама увидишь.
И тоже направилась к выходу.
В кабинетах начальников действительно оказались соблазны: чай, конфеты, печенье, в иных — бутерброды оставались, но самый главный соблазн — телефон.
Так хочется позвонить домой!
Нельзя.
Кабинеты маленькие, но их много, и мы с Наташей с непривычки устали быстро: засиделись, залежались в камерах-то. Света говорит:
— Не торопитесь, девочки. Не надо торопиться, а то еще работу дадут.
Света открыла дверь очередного кабинета:
— Вот мой любимый кабинет. Кабинет начальника В. Этот В. просто душка.
Наташа нахмурилась:
— Пошел твой душка к едрене-фене.
И увела меня в другой кабинет.
— Пусть она кайф словит в кабинете своего душки. Вот что хотела тебе рассказать, Валентина. Как ты думаешь, в кабинетах есть микрофоны? Нас могут подслушать?
— Могут.
Она взяла меня за руку и увела в коридор.
— Да, Валя, я влюблена в женщину. Получилось так, что ее привели в нашу камеру. Оказалась она «многократкой». Не доглядели те, кто распределял. Рядом со мной место было свободное, знаешь, там, внизу, у самого окна, далеко от всех. Она мне доверилась, рассказала, что в третий раз сидит. Я у нее все про зону спрашивала. Она говорит, что там не страшно и не так противно, как в тюрьме. Потом… Потом стала учить меня массажу. Ну, и вот… Как-то так само собой получилось, что она стала трогать меня… ну, знаешь… понимаешь?
— Да.
— И со мной случилось то, что никогда не получалось с мужчинами. Понимаешь?
— Да.
— Потом… Потом попросила поцеловать ее. Я поцеловала, и мне было очень хорошо. Потом… Потом она стала часто просить ласкать ее. Знаешь, Валя, мне нравилось доставлять ей удовольствие. Она такая женственная. Я более мужественная и по характеру, и по внешности.
— Нет, Наташа, ты была очень женственной.
— Теперь мне больше нравятся мужские повадки, — улыбнулась Наташа. — Я не могу без нее. Я люблю ее. Я тебя очень прошу, пойдем со мной убирать карцер. Мне одной будет трудно. Я не смогу с ней расстаться. Не отвечаю я за себя, могу натворить глупостей. Я больше не увижу ее, ведь мы с ней окажемся в разных зонах, потому что «многократки» отбывают срок не вместе с нами, кто в первый раз осужден, а в других местах. Я прошу тебя, Валя, пойдем со мной… Пойдешь со мной работать в карцер?
— Да.
— Спасибо тебе.
И Наташа поцеловала мне руку.
— Что ты, Наташа? Что ты?
Она еще раз сказала:
— Спасибо.
Вечером нас повели в кино.
Света шепчет:
— Сейчас будем проходить через мужскую «рабочку»: кинозал на их территории. Не вздумайте на мужчин обращать внимание. Там есть симпатичные ребята, но ни в коем случае нельзя смотреть в их сторону. Сразу же заложат и отправят на зону.
Наташа нахмурилась:
— Света, ну что ты все зоной пугаешь?
— Ты с ума сошла, Наташа. Ты сейчас в Москве находишься, понимаешь? А отправят к черту на куличики.
— А где она, Москва? А? — громко спросила Наташа и засмеялась.
— Тихо… Мотина к нам прислушивается, — предупредила Света.
Действительно, Мотина стояла совсем рядом, повернулась к нам и спросила:
— Валя, тебя тоже в карцер на работы записывать?
— Да.
Мотина задержала на мне удивленный взгляд и записала мою фамилию в свой блокнот.
— Хорошо, я сегодня доложу начальнице.
У Светы брови взлетали вверх и опускались, взлетали вверх и опускались.
— Зачем? Зачем вам идти в карцер? Там ужас!
— Не суетись, Света.
Наташа тяжело опустила руку на плечо Светы. Та взглянула на руку, пожала плечами и отошла от нас.
Мотина построила нас в шеренгу и повела в кино. Все были взволнованы, как перед праздником. Идем через мужскую «рабочку». Вижу парня, который мне обменял отвратительный дырявый матрас на новый, лихо, одним движением, выхватив его из высокой горки матрасов. Я обрадовалась ему и поздоровалась, он чуть наклонил голову, но тут же отвел глаза, вроде бы он меня не знает.
И Денис здесь, тот, который наших актрис хотел обокрасть, но так ничего и не взял толком, потому что книги и награды у артистов, а больше ничего. Денис улыбался во весь рот. По всей вероятности, его не очень интересовало, останется он на «рабочке» или в зону поедет. Какой-то симпатичный парень погладил Наташу по попке, видать лихой и бесстрашный. Никакого внимания не обратила на него Наташа.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!