Вампирский роман Клары Остерман - Ульяна Черкасова

– Простите. Представляю, как вам надоела моя лекция. Я заладил: «Золотая сила», «источник» и всё такое, но вам нужно это понять, чтобы в дальнейшем разобраться в происходящем. Хотя всё настолько запутано, что, если честно, я и сам уже едва понимаю, что происходит.

– Ладно, – согласился я. – Но всё же, какое это всё имеет отношение к нашему делу?

– Самое прямое. Доктор Остерман и граф Ферзен много лет пытались добраться до источника в Великом лесу. Они использовали те его ресурсы, которые могли получить. В местных реках достаточно остаточного эффекта, а само население весьма чувствительно к проявлениям Золотой силы и обладает, судя по всему, большей… концентрацией, чем обычные люди. Если так можно сказать. И на основе этих знаний доктор Остерман и создал всех тех монстров, что теперь гуляют на свободе.

– И один из них – Клара Остерман, – заключил я.

– Мне бы очень не хотелось так говорить о несчастной девочке.

То, насколько судьба Клары беспокоит Афанасьева, видно невооружённым глазом. Вроде бы они мало знакомы, но девица чем-то успела затронуть сердце профессора, раз он так ей проникся.

– Но вы сами подозреваете, что Клара подвержена какой-то мутации и представляет опасность для людей, – настойчиво напомнил я.

– Клара Остерман, – встрял доктор Шелли, – очевидно есть результат опыт свой отец. Она… девиантна, а любая девиантность есть опасность для норма. Вопрос, насколько.

– Ладно, но какое отношение это всё имеет к тому, что вы хотите показать нам в столице?

– Подождать и увидеть, – коварно улыбнулся Шелли. – Подождать и увидеть сами, детектив, – он оглянулся на Марину и добавил: – и Сестра.

Когда сейчас ходил в соседний вагон в уборную (в нашей засор. Просто невыносимая вонь поднялась), мне показалось, что я видел Клару Остерман.

Клянусь, её дурацкие локоны, но одежда чужая. Пытался найти её в купе, но после жалоб на домогательство от какой-то истерички, проводник в этом вагоне пригрозил мне, что высадит.

Попозже, когда все заснут, вернусь и осмотрю ещё раз.

Двери большинства купе были закрыты, и в вагоне стоял такой шум, и ещё это несмолкаемое чух-чух и стук колёс. Даже если она там, до утра не найти.

На перроне ей от меня не уйти.

10 лютня

Утром первым протолкался на перрон, бегал как оголтелый туда-сюда, но Клару так и не нашёл. Она точно сквозь землю провались.

Нарвался на смотрителя станции, когда принял одну девицу за Клару, всего-то схватил за локоть, а её мамаша тут же подняла визг. Слава Создателю, Афанасьев заболтал смотрителю зубы. Не удивлюсь, если пигалица проскользнула мимо, пока меня отвлекали.

Ещё и Шелли докопался.

– Вы кого смотреть? – до трясучки противным голосом спросил он, поправляя свои очочки.

– Клару Остерман.

– Она здесь? – удивился он. – На этот поезд?

– Мне показалось, я её видел.

Пока доктор стоял и прохлаждался, я всё крутился по сторонам, пытаясь разглядеть в толпе знакомое лицо.

– В монастыре вам тоже показалась Клара Остерман.

– Ага.

– Вы везде видеть Клара Остерман? – усмехнулся он. – Это какая-то мания? Болезнь?

– И как же называется такая болезнь, доктор?

– Любовь.

Клянусь, он сказал это только чтобы посмотреть на моё перекошенное лицо.

Честное слово, если бы не вовремя подоспевший Афанасьев, я бы сломал очки Шелли.

Мы расстались на вокзале. Афанасьев забрал всех к себе домой, я ушел в отделение. Договорились встретиться вечером в доме профессора.

Скорее Новый Белград уйдёт под землю, чем в Первом отделении перестанут воровать. Забежал на работу, отчитался перед начальством, попросил отгул, подписал кучу бумаг, настрочил стопку объяснительных, а в итоге что? Правильно! Жалование так и не получил. Деньги, понимаете ли, будут на следующей неделе. Надеюсь, Волков со своим Салтыковом подавятся. Сами-то сволочи уже распухли. Что-то непохоже, чтобы им задерживали выплаты, как всем остальным служащим.

Оказывается!!! ещё позавчера в отделение пришло сообщение, что К. Остерман видели на железнодорожной станции в Златоборске. Послали ли сегодня отряд для задержания Остерман? Хрена лысого.

Слов нет. Едва сдержался. Сами бы пошли после такого к семье Усладина и объясняли, почему его потенциальная убийца расхаживает по городу, а Первое отделение сидит в кабинетах.

Попросил хотя бы выплатить его семье помощь для проведения похорон. Волков попросил меня сообщить его жене о случившемся. Не представляю, как смотреть бедняжке в глаза.

Хотел сбежать со службы пораньше и хотя бы привести себя в порядок (вид у меня такой же свежий, как у привезённых с утра в морг утопленников. Видел, как их грузили, пока курил на заднем дворе), но Волков и тут придрался, потащил на совещание. Пришлось ещё раз пересказывать уже всему отделу всё, что произошло в Курганово. О мистике умолчал. В прошлом году Лиходеев из Розыска тоже утверждал, что людей в районе Болотного тащат под воду утопцы и обращают в русалок, так его до сих пор принудительно лечат в Ниенсканской.

Мы просидели половину дня в кабинете, пока я объяснял, что газеты не врут и в Великолесье десятками гибнут люди. Десятками! А эти трутни из Первого отделения даже не прислали никого сегодня на станцию за Кларой.

Попросил хотя бы развесить листовки о розыске Ферзена и Остермана-старшего, но и в этом отказали. Волков объяснил, что нельзя без весомых доказательств обвинять таких уважаемых людей. Нехорошо выйдет, «если что».

Десятки погибших! Люди дохнут, как мухи, а Волков переживает за репутационные потери. Твари бессовестные.

Домой меня так и не отпустили. Отправил Афанасьеву посыльного с запиской, чтобы раньше позднего вечера не ждал.

В отделение ещё несколько дней назад пришло сообщение со Златоборской станции, что там видели Клару Остерман. Значит, я всё же не ошибся? Это была она?

Остался всё же не зря.

Пусть весь день и занимался бумагомаранием, зато после обеда наконец-то, пусть и случайно, получил зацепку. Меня посадили в один кабинет к Котову и Дериглазову, наш с Усладиным кабинет теперь под описью. Все документы на проверку. Судя по всему, мне дела не передадут. Как бы и Остермана не забрали.

Места у Котова с Дериглазовым мало, к тому же там жуткий бардак, даже на полу всё завалено. Так что я весь день, скрючившись, как запятая, сидел у подоконника и строчил.

А к вечеру, когда я уже считал минуты, чтобы бежать домой, Котов вернулся с перекура, размахивая листком бумаги.

– Поздравляю, Дериглазов, дело графа Кельха раскрыто! – Он плюхнул этот листок на стол перед коллегой. – Вришей в папку.

Дериглазов настолько медлительный, точно в любой момент может умереть. Вот