Вампирский роман Клары Остерман - Ульяна Черкасова

признаю и обязуюсь исправить своё поведение в будущем.

Д. И. Давыдов

ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА

Начальнику Десятого отделения Ратиславской империи г. Нового Белграда

Арсению Антоновичу Кошко,

От сыскаря Первого сыскного отдела

Давыдова Демида Ивановича г. Нового Белграда

Я, Давыдов Д. И., в ходе беседы с коллегой М. И. Котовым использовал бранную речь по причине тяжелых рабочих условий и большого эмоционального напряжения.

В своём поведении раскаиваюсь и считаю его неподобающим для представителя государственных служб. Впредь обязуюсь вести себя сдержаннее.

Давыдов Д. И.

ИЗ ДНЕВНИКА КЛАРЫ ОСТЕРМАН

Я только успела задремать сидя (Тео предупредил, чтобы я не ложилась спать), как меня уже разбудили. Мы вышли раньше, не доезжая до центральной станции, отчего я до сих испытываю глубокое разочарование. Столько читала про грандиозную статую Ярополка Змееборца, который поднимает меч и щит, защищаясь от летучего дракона, подвешенного прямо над путями на стальных тросах.

Мы же вышли за одну станцию до конечной, в каком-то безлюдном пригороде, который обозначался на станционном знаке как «Приют Гутрун». Ещё только начало светать, было душно, и над заснеженными полями поднимался серый слепой туман.

Поезд потонул в облаке, оставив за собой только чёрную полосу дыма, и скоро даже грохот колёс заглох. Мы с Тео остались посреди безлюдной деревянной станции, и даже смотритель, встретивший поезд, сразу же скрылся в своей сторожке.

– А где приют? – спросила я, оглядывая пустынную местность.

Деревянная платформа совсем одиноко стоит посреди заснеженного поля, где растут лишь редкие лысые деревца, едва различимые в таком густом тумане, как в это утро.

– Приют? – удивился Тео.

Я указала на знак, висевший на станции.

– Приют Гутрун.

– А, это. Название деревни поблизости. Но мы туда не поедем. Дождёмся экипаж. В принципе, он уже должен быть на месте. Я сообщил телеграммой, во сколько мы приедем.

Деревни от станции не видно, только высокий холм, возвышающийся в стороне одиноким перстом.

– Приют Гутрун, – повторила я.

– Здесь похоронена какая-то ратиславская княгиня со всеми своими детьми, – Тео указал в сторону единственного холма. – Вроде как это их курган.

Из Курганово я приехала к кургану Гутрун. Помню её по истории Ратиславской империи. Она была регентом при старшем сыне, но до вступления на престол мальчик не дожил. Его вместе со всеми братьями и сёстрами убил дядя, желавший получить власть. Вячеслав Окаянный. Гутрун тоже погибла, защищая своих детей.

Когда прочитала о них в детстве, долго плакала, и Маруся меня успокаивала, что всё это случилось давно и, может быть, даже не случалось вовсе, а я почему-то думала о своей маме, о том, что она тоже погибла, подарив мне свою жизнь.

Она оказалась первой, кого я убила. Я уже при рождении стала чудовищем. Уже при рождении я искупалась в чужой крови.

Все эти мысли обрушились на меня, когда, наконец, раздался цокот копыт, и из тумана выехали сани.

– Наконец-то, Ганс, – воскликнул Тео, и, стоило саням остановиться у лестницы с перрона, закинул саквояж в сани и помог мне залезть.

– Долго до Нового Белграда?

– Успеешь вздремнуть.

Тео велел извозчику трогаться, и стоило лошадям сойти с места, меня откинуло на спинку саней.

Оглянувшись, я долго ещё смотрела назад, пока и занесённый снегом курган, и крохотную станцию не скрыл туман.

Иронично, что слово «курган» будто преследует меня. Вита сказала, я лишь наполовину жива, а на другую мертва. Даже родилась я сразу в могиле, в Курганово. Насколько противоестественно, насколько неправильно поступил мой отец, удержав силой на этом свете?

Как говорят ратиславцы: ведьма стоит одной ногой в Яви, другой в Нави.

Но я даже не ведьма. Чудовище.

В общем, заснуть я так и не смогла. И не только потому, что трясло и поднялся мерзкий промозглый ветер, который пришёл с Северного пролива, но в первую очередь потому, что меня преследовали тяжёлые мысли.

И, пока мимо проносились унылые серые пейзажи Белградской природы (а я всегда считала, что у нас в Великолесье однообразно. Нет! У нас и леса, и поля, и деревни, и холмы, и болота, и реки), ощущение одиночества, рока и предопределённости судьбы не оставляло меня. Если сейчас я покушала горячий суп, напилась чаю, выспалась и снова перекусила вкуснейшими литторскими пирожными, а потому и настроение моё исправилось, то в санях, глядя на бескрайние болота, окружающие столицу, я пришла к выводу, что жизнь на этом закончена.

Да-да, вот насколько я впала в уныние. В глазах стояли слёзы всю дорогу, и я бы обязательно расплакалась, если бы не холод и ветер, от которого ресницы замёрзли, и Тео смеялся, что я вся покрылась снежинками.

Но мне было вовсе не до смеха. Представляя грядущую встречу с отцом (теперь уверена, что она состоится), я думала, как, бросив ему в лицо обвинения и отрекаясь от родителя, зарежу себя прямо у него на глазах.

– Ты создал меня чудовищем, но я отказываюсь им быть, – скажу я, прежде чем клинок пронзит моё сердце.

Ох, до чего же я склонна драматизировать на голодный желудок. Теперь, покушав и отдохнув, размышляю, что в целом не всё так плохо. Прямо сейчас попробовала забрать силу из огня в камине, и у меня получилось! Значит, смогу контролировать свои ужасные срывы и больше не причиню никому зла. Нужно только прилежнее учиться управлять своим проклятием.

Да, мне не смыть крови со своих рук, не оправдаться перед Создателем, но я всё же могу… хотя бы остановить отца.

Так вот, по дороге до Белграда я уже представляла, как Мишель узнает о моей гибели и поймёт, кого потерял, но потом мы въехали в город.

Ох, Создатель, да как можно оставить такую красоту ради избушки в Великом лесу?! Мишель просто crétin, раз променял это чудесное прекрасное место на бурелом и свору волков.

Правда, влюбилась в Белград я не зразу. Становится не по себе, когда проезжаешь окраины (признаюсь, они сначала произвели настолько отталкивающее впечатление, что захотелось немедленно развернуться и уехать прочь).

Тео, заметив мой недовольный вид, сжал ладонь.

– Подожди, – улыбнулся он. – Скоро переедем Щуров мост.

– Щуров?

– Якобы когда-то очень давно здесь существовал древний змей, который обитал в реках в округе, пока его не убил Ярополк Белгородский.

Сани трясло по брусчатке так, что у меня зубы стучали. Уж сколько отец сетовал на ратиславские просёлочные дороги, но на них хотя бы не так подбрасывает, как в городе. Но Белгород стоит