100 дней Фолклендов. Тэтчер против Аргентины - Патрик Робинсон

– Три недели, – был ответ.

– Плохо.

– Простите? – сказал он с легким неодобрением.

– А как насчет пяти дней? – бодро спросил я.

Он посмотрел на меня со скептицизмом, сопровождая взгляд нечленораздельной речью, которую я воспринял как: «О, Господи!», или: «Понимает ли этот… идиот хоть что-либо в операциях специальных сил?» Или что-то в этом роде. Особенностью SAS является то, что их имидж не имеет ничего общего с действительностью. На публике они воспринимаются как команда сорвиголов, состоящая из парней, которые выглядят и ведут себя как Агент 007 и Бэтмена вместе взятые. Информация о них полна слухов и скрытых угроз, порожденных их внезапными, быстрыми и решительными действиями: атака иранского посольства в Лондоне; усмирение ИРА в Белфасте; кажущаяся простой ликвидация террористов в Гибралтаре. И это правда, что они являются самым надежным и эффективным отрядом Вооруженных сил Британии, но они не достигают результата, действуя по-идиотски рискованно и безрассудно. Каждый их успех – результат тщательного планирования, почти фанатичного внимания ко всем деталям и практически полного исключения всех неожиданностей. Когда работают SAS, они знают проблемы и все детали этих проблем. Действуя в обычной манере, для уничтожения эскадрильи самолетов на острове Пебл они хотели знать всю местность вплоть до последней лужи; каждую былинку в траве, каждую коровью лепешку, разве что исключив имя коровы ее создавшей. Они хотели бы знать место каждого часового, сколько точно человек на базе, фазу луны, ожидаемую яркость звезд Большой Медведицы, силу ветра, какие ворота скрипят и еще много другого. Для достижения такого уровня информированности они по возможности засылают туда на неделю человека четыре. Затем на следующую неделю еще четырех. Действовать же они начинают спустя эти две недели, когда изучены в деталях все сообщения разведчиков, имеются подходящие условия и после нескольких дней репетиции. Ничего удивительного, что этот метод принес им почти сверхъестественный успех. Никаких сюрпризов.

Поэтому естествен тот скепсис, который промелькнул на лице моего специалиста SAS, когда я проинформировал его, что мы вынуждены сократить время разведки с трех недель до трех дней и еще дать два дня для репетиций и проведения самой операции.

– Мне жаль, адмирал, – сказал он, но это может оказаться невозможным. – Чтобы выполнить эту задачу хорошо, нам потребуется три недели.

– Боюсь, что это должно быть выполнено за пять дней, – упрямо ответил я. – Это должно быть до 15 мая или никогда.

За этим последовало небольшое «семейное обсуждение». Я и мой штаб согласились с тем, что мы даже не знаем, где находится эта проклятая аргентинская взлетно-посадочная полоса. Еще меньше мы знали о том, как можно быстро к ней подобраться и без единого убитого стереть с лица земли эту небольшую часть аргентинских воздушных сил. «Эй, гринго! Что ты здесь делаешь?» – окрик, который ни одному из нас не хотелось бы услышать в кромешной темноте ночи. Особенно, если бы он сопровождался «взглядом» дула пулемета. Моей задачей было избавиться от тех самолетов, но главное – убедить командира SAS в том, что это является и его задачей, причем за пять дней.

К концу нашей встречи он согласился сделать попытку. Первой разведгруппе SAS предстояло вступить в дело завтра ночью, высадившись на северное побережье Западного Фолкленда, и затем пересечь на надувной лодке в кромешной темноте обычно бурный пролив, отделяющий остров Пебл. Расстояние составляло примерно полторы мили, но если они недооценят течение, то я не сомневаюсь, что оно покажется им длиною в пять миль.

Оглядываясь назад, на то совещание штаба, вынужден признать, что я вел себя непреклонно. Я, конечно же, осознавал, что офицер SAS пытался сделать все как можно лучше для своих высокоподготовленных людей и избежать потерь. У меня были другие проблемы. Я знал, что те самолеты способны нанести ужасные потери британскому десанту, застигнув его в наиболее уязвимый момент – в период высадки, погубить сотни людей. Если бы мне сказали заранее: «Вы можете уничтожить аргентинскую авиацию на острове Пебл, но это будет стоить жизни десяти человек SAS», – боюсь, что я ответил бы без колебаний: «Да, быть по сему». Я не горжусь этим, но я обучен думать именно так. Возможно, поэтому я и был там, где был. И спецназовцы SAS тоже это поняли бы, как понял их командир на том совещании.

Вторая задача дня, кроме тех трех проблем, которые досаждали мне со вчерашнего вечера, была не менее важной. Она касалась еще одной возможной неприятности – мин. Одна из наших субмарин уже наблюдала, как аргентинцы осуществляли их постановку к востоку от входа в гавань Порт-Стэнли (называемую Порт Уильям), где они больше всего ожидали нашей высадки. Поэтому нам было известно, что аргентинцы имели возможность перекрыть минами северный вход в Фолклендский пролив. Они могли заминировать и южный вход в пролив в зависимости от того, считали ли они это необходимым и сколько у них было мин и времени. А так как теперь казалось довольно очевидным, что наша общая директива в известном смысле изменится, то нашим выбором района высадки автоматически становилась бухта Карлос, и я стремился сделать все возможное для того, чтобы мы не потеряли полдюжины судов и пару тысяч человек в четырех милях от района высадки. Я не люблю мины не больше, чем любые другое оружие, способное потопить судно. Сейчас особая нелюбовь к ним определялась тем, что у нас совсем не было минных тральщиков. И ни один тральщик вовремя не прибудет. Это ставило меня перед серьезной проблемой: как выяснить, поставлены ли мины в Фолклендском проливе.

Возможно, мне следует кратко описать, как устроены якорные мины и как работают минные тральщики. Мина – это порядочного размера железный корпус, содержащий до тысячи фунтов тринитротолуола. Этого взрывчатого вещества вполне достаточно для того, чтобы оторвать корму большинству кораблей. Если вы ударяете такую мину или даже просто касаетесь ее, она, несомненно, взорвется и проделает огромное отверстие в корпусе корабля, убивая всех, кто находится рядом. Как правило, с помощью больших, профессионально поставленных мин суда топятся быстро и шумно. Мины плавают ниже поверхности воды на десять-пятнадцать футов (чтобы их невозможно было заметить), но чтобы корабли даже с малой осадкой могли их коснуться. Они стоят на якоре, удерживаемые тросом, который называется минрепом. Этот трос тянется к тяжелому балласту (называемому «грузилом») на дне моря. Обычно отдельные мины формируются в «поля» в тщательно выбранных районах моря. Специальный корабль – минный тральщик – тащит трос-трал, который отводится в сторону специальным подводным отводителем наподобие воздушного змея. Трал по всей длине