100 дней Фолклендов. Тэтчер против Аргентины - Патрик Робинсон

все шло более гладко, чем я предполагал. Все мы согласились, что район высадки должен быть защищен от непогоды и что бухта Карлос была наиболее подходящим пунктом высадки из всего, что мы могли найти, если требование основать анклав снова не всплывет на поверхность. Мы согласились, что корабли и суда, ожидающие входа в бухту Карлос, должны оставаться к востоку от ударной группы, которая в свою очередь должна находиться примерно там, где она была в последние несколько недель – достаточно далеко от берега, обеспечивая продолжительное воздушное прикрытие. Мы полагали, что командующий амфибийной группой должен идти в район высадки с корабельным охранением в составе двух фрегатов проекта 22 («Бродсуорд» и «Бриллиант»), большого эсминца УРО «Энтрима», двух фрегатов проекта 12 («Плимут» и «Ярмут») плюс «Аргонот», двух фрегатов проекта 21 («Антилоуп» и «Ардент»). Никто не спорил о том, что десантные корабли и суда необходимо вводить (равно как и выводить) в район высадки в темное время суток небольшими конвоями. Мы также полагали, что для десантников первостепенными были вопросы обеспечения безопасности в пункте высадки, обеспечение противовоздушной обороны (ракетными комплексами «Рапира») и беспрепятственное наращивание численности войск для наступления на Порт-Стэнли. Передо мной стояла еще одна важная задача – создать для нас небольшую взлетно-посадочную полосу на берегу: во-первых, как передовую воздушную базу, с которой будут действовать прежде всего «Харриеры» (для уменьшения нагрузки на авианосцы); во-вторых, по тем же самым соображениям (только наоборот), по которым мне надо было убрать аргентинские самолеты с острова Пебл насовсем.

К 17.00 погодный фронт быстро приближался к нам, ветер и волнение моря усиливались. Восемь бойцов SAS были готовы к высадке на остров Пебл. Все понимали, что их путь будет трудным. «Джунгли», принявший их на борт, летел над самой смолисто-черной поверхностью океана. Пилоты уповали на звездное небо над береговой чертой, которое позволит им использовать очки ночного видения. Ко времени их вылета боковой ветер с северо-запада усилился до сорока узлов.

Море внизу было довольно бурным, но небо оставалось звездным. После полуночи они высадили людей с их лодками среди холмов за пляжем и благополучно вернулись назад. Спецназовцы планировали в оставшееся до рассвета время замаскироваться и приготовиться к переходу следующей ночью на остров Пебл. Пока они разбирались на местности, «Глазго» и «Бриллиант» вернулись на огневую позицию у Порт-Стэнли. Глухие разрывы снарядов «Глазго» разносились штормовым ветром далеко по округе.

Это была обычная ночь, позволившая мне хорошо отдохнуть, во всяком случае достаточно для того, чтобы на следующее утро обругать Королевские ВВС. Но вы можете сказать, что я недостаточно отдохнул для того, чтобы делать такие суждения. Рано придя на ФКП, я передал резкий сигнал, который установил новый стандарт грубости. К счастью, я не только не могу его вспомнить, но даже не сохранил никаких записей с его точной формулировкой. Причиной может быть то, что я никогда не вел точных записей всех событий. Мое раздражение «светло-синими» было вызвано экспедициями в зону боевых действий самолета Королевских ВВС «Нимрод», который имел прекрасный радар «Сёчвотер» для обнаружения надводных целей. Они должны были летать над районом на удобной для них высоте и сообщать нам обо всем увиденном. Что они и делали неустанно, исключительно добросовестно и с большим энтузиазмом. Проблема состояла в том, что летчики совершали много ошибок, которые в мирное время большого значения не имеют, но на войне могут привести к гибели. Ведь мы обязаны реагировать на все их донесения на тот случай, если вдруг они окажутся правы. Мое «сражение за информацию» становилось все более трудным. Поступающая информация была не только недостаточной, но и определенно вводила в заблуждение.

Например, в середине апреля они докладывают, что обнаружили группу рыболовных судов в точке, где, я точно знал, находилась выдвинутая вперед группа «Бриллианта». Они классифицировали эти корабли как рыболовные суда как мне представлялось потому, что те находились довольно близко один от другого, маневрировали разными курсами, не выходя из района. Пилоты ВВС не знали, были ли это рыбаки или настоящие интересующие нас цели. Это было только их лучшим предположением. Но они не сказали, что это их догадка. В данном случае ошибка не имела большого значения, поскольку я располагал более достоверной информацией. Но такая работа не вдохновляла.

Я не придавал особого значения подобным ошибкам, но они не прекращались. Некоторое время спустя пилоты срочно оповестили нас об обнаружении поблизости аргентинского авианосца. К счастью, я точно знал, что это не мог быть авианосец. На самом деле цель оказалась большим безопасным контейнеровозом, отметка которого на радаре «Сечвотера» подобна авианосцу. «Но это не моя задача, – говорил я себе, – это их проблема». Все, чего я хочу и требую, так это получать такую информацию: «Аргентинский авианосец в точке с координатами – широта, долгота». Информация должна быть достоверной или не передавайте ее совсем. По крайней мере если вы так хотите ее передать, то начните сигнал словами: «Я не очень уверен в этом, но это может быть… и это основывается только на ограниченных доказательствах». Прежде всего прекратите попытки делать выводы. Оставьте это нам. Мы – те несчастные, которые должны иметь дело с последствиями таких выводов. «Слава Богу, – думал я в такие моменты, – похоже, что аргентинцы ничего агрессивного в этот момент не предпринимают!»

Выпалив свой сигнал Нортвуду, я ждал их ответа, который не задержался. Нортвуд по прямой спутниковой линии связи на «Гермес» холодно меня проинформировал, что мой сигнал расстроил высшее командование Королевских военно-воздушных сил. Мой ответ был невежлив: Ставлю в известность, мне ****, что они расстроены, но им лучше сконцентрировать свои усилия на качественной отработке донесений. Я также отважился высказать мнение, что их обида в экстремальной ситуации выглядит по-детски. Закончил свой ответ примерно так: «Они будут делать все намного лучше, если будут внимательно слушать то, что я сказал, и учиться». После этого с тяжелыми мыслями прошелся по каюте и сделал запись в своем дневнике, которую лучше в этой книге не приводить. В этом, как я полагаю, и заключалась вся терапия.

Тем временем на огневой позиции Седжемоор у Порт-Стэнли, где патрулируют «Глазго» и «Бриллиант», наступил ясный день. Корабли очень рисковали потому, что аргентинцы не могли игнорировать комбинацию проектов 42/22, находящихся непосредственно на виду У берега. Чтобы не рассеивать их внимание, «Глазго» продолжал артобстрел, используя свой ведущий корректировку стрельбы вертолет «Линкс» в качестве дополнительного раздражителя. Стоит упомянуть о том, что капитану 1 ранга Ходдинотту помогал в выборе целей для обстрела и в управлении огнем армейский подполковник.