Шестое чувство - Дана Делон

– Сними его, – мой голос звучал хрипло от желания и от переизбытка чувств. Ты медленно потянул за молнию, освобождая меня от корсета, который с шумом упал на пол. Я продолжала стоять к тебе спиной, чувствуя твои горячие пальцы кожей. Дорожкой нежных поцелуев ты покрывал мою шею. Ты был терпелив, хотя я ощущала, как сильно ты разгорячен. Как сильно ты этого хочешь. Желание, тяга, страсть, нежность. Все смешалось. Твои руки бродили по моему телу, едва уловимые прикосновения к животу, груди, шее. Я покрылась мурашками.

– Я хочу тебя, Адам, – тяжело дыша, призналась я и, повернувшись, встретилась с тобой взглядом. Ты нежно погладил меня по щекам, провел носом вдоль шеи, вдыхая мой запах.

– Я тоже тебя хочу, Лили, – хрипло прошептал ты мне на ухо, и в следующее мгновение я лежала на твоей кровати.

Ты был удивительно нежным и невероятно горячим, Адам. Ты снял с меня ботинки и носки, а после потянул вниз юбку. В каждом твоем прикосновении чувствовалась забота, безопасность, страсть и. любовь. Нет, такое невозможно придумать. То, как ты целовал меня, как твои руки касались моего тела, то, как ты смотрел на меня, когда входил в меня. Все это было громче всех слов о любви, Адам. Все это кричало о ней. О диком желании и привязанности. А когда ты был внутри меня, я ощутила себя наполненной, словно наконец нашла недостающую часть себя. Мы стали одним целым. Ты и я. Чувствовать тебя, целовать тебя, видеть тебя и растворяться в тебе, в твоем тяжелом дыхании, в страстном желании, в твоей нежности – самое прекрасное, что случалось со мной в жизни.

Я люблю тебя, Адам.

Лили

Утром меня будит стук в дверь, мама тихо проходит в комнату и садится на мою кровать.

– Просыпайся, моя хорошая. Сегодня спектакль, в котором участвует Эмма. Мне нужно, чтобы ты выбрала ей букет.

Я натягиваю одеяло на голову, стараясь спрятаться от ее голоса. Мама смеется и щекочет меня. Я дергаюсь в постели, возмущенно мычу и в конце концов разражаюсь смехом.

– Хорошо вчера погуляли? – с улыбкой спрашивает она и укоризненно добавляет: – Лили! На кого ты похожа, сколько раз говорить тебе, что надо снимать макияж перед сном! Да как так можно?

Я в очередной раз натягиваю одеяло на голову и бормочу:

– Больше не буду.

Мне не надо на нее смотреть, я знаю, что она качает головой и хмурится:

– Так, вставай! Душ, завтрак, а потом за цветами! Эмма уже на репетиции.

Мама выходит из комнаты, а я нехотя сажусь на постель. Платье валяется на стуле, я полностью раздета. Вчера не смогла заставить себя принять душ, сейчас же даже боюсь посмотреть на себя в зеркало. Спектакль. Театр. Я абсолютно забыла про это. Встаю с постели и направляюсь в ванную. Мне надо успеть сделать целую гору домашнего задания, но этим я, скорее всего, как всегда, займусь ночью. Смотрю на свое отражение в зеркале и тихо бормочу ругательства – я похожа на восставшую из могилы зомби. Несколько раз умываюсь, чтобы хоть немного смыть этот ужас. Душ помогает взбодриться. Я захожу в комнату и широко открываю окна. На улице весна! Солнце слепит глаза и греет своими лучами. Я надеваю свое самое любимое голубое платье и сандалии. Выхожу из комнаты и кричу:

– Мам, какие ей цветы купить?

– Иди пока поешь, Жером приготовил тебе на завтрак омлет.

Каждый раз, когда он уделяет мне внимание, мое сердце сжимается, мне хочется и плакать, и смеяться одновременно.

– С помидорами и сыром, – гордо сообщает он и подает мне тарелку.

– Спасибо, – благодарю я и хватаю кусочки свежего багета.

– Мы с тобой уже два дня не бегаем, если так дальше дело пойдет, то прощай моя и без того неидеальная форма.

Я слабо улыбаюсь:

– Омлет очень вкусный! Мы обязательно продолжим наши пробежки.

– Хорошо повеселились вчера? – спрашивает он, и я опускаю глаза.

– Да, было классно. Шумно, весело.

– Здорово, – тянет он и пьет свой кофе.

У меня пропадает аппетит, омлет вкусный, но воспоминания о том, что я вчера сама поцеловала Адама, отбивает всякое желание что-либо делать. Хочется спрятаться под кроватью и никогда не высовывать оттуда нос. Но я заставляю себя проглотить омлет и ставлю тарелку в посудомойку.

– Так какие цветы любит Эмма? – спрашиваю я.

В этот момент мама заходит на кухню:

– Вот карточка, наличных у меня нет. А цветы купи, какие захочешь.

Я перевожу взгляд на Жерома, и он пожимает плечами:

– Она всякие любит.

Я выхожу из дома и направляюсь на рю Клер, ступаю на брусчатку и словно попадаю в сказочный мир. Этим субботним утром жизнь на улице кипит. Здесь так много всего. Овощные, мясные, сырные лавки, цветочные магазины, кафе и террасы, супермаркеты – чего только нет на этой узкой улочке. Я останавливаюсь перед цветочным магазином и рассматриваю букеты. В корзинах стоят пионы. Их много, и они невероятно пахнут. Я хочу купить пышный, очень-очень пышный букет пионов.

– Бонжур, мадемуазель! – здоровается со мной полноватый мужчина и широко улыбается, у него между зубов щели, и улыбка выглядит искренней и забавной.

– Бонжур! Можно мне, пожалуйста, букет пионов, очень-очень пышный!

– Сорок или тридцать штук? Какого цвета: малиновые или нежно-розовые?

– Нежно-розовые, сорок, будьте добры.

Он заворачивает цветы в коричневую бумагу, я оплачиваю и, схватив букет двумя руками, направляюсь домой. На мгновение терзания, стыд, тревоги – все отступает на второй план. Ведь на улице так хорошо. Весна и Париж – лучшая комбинация. Когда я прихожу домой, мама уже собралась: на ней красивое бежевое платье и туфельки того же цвета на маленьком каблучке.

– Спектакль начинается в четыре, но из-за забастовки надо выйти пораньше.

– Чего хотят эти желтые жилеты? – спрашиваю я.

Жером разводит руками:

– Уже никто ничего не понимает.

Мы отправляемся на машине и по дороге к небольшому театру попадаем в пробку. Школа сняла помещение для благотворительного концерта, помимо спектакля в программу входят танцы, чтение стихов, даже стендап и, конечно, мини-концерт нашей школьной группы. В общем, мадам Феррар для благого дела собрала всех, кого могла. Мы еле находим парковочное место и подходим к зданию. Перед ним толпятся родители, ученики, учителя – все пришли поддержать выступления ребят и заплатить двадцать евро за вход с человека. Мы расплачиваемся, нам не дают билетов, лишь пропускают. Я несу букет – он довольно тяжелый, руки у меня затекли, и Жером, как истинный джентльмен, решает мне помочь:

– Давай я понесу.

Я передаю ему цветы, но не успеваю вздохнуть с облегчением, как мадам Феррар вырывает меня из толпы.