Играл на флейте гармонист - Влад Стифин

не там, где шумно, а там, где душа отдыхает, — и сразу устыдилась: — «Зачем ей казаться лучше, чем она есть на самом деле?».

А он кажется понял, что сказала она не то, что думала.

— Да, вы правы, здесь можно отдохнуть, — ответил он, смущаясь от неловкости, которую испытывал весь вечер.

— Вы извините меня, я не то хотела сказать. Конечно, буду скучать. Здесь все мне незнакомо. Не так как было там, — и она немного смутившись от собственной откровенности, машинально отпила глоток коньяка и, спохватившись, продолжила:

— Нам надо выпить друг за друга, за удачу для нас.

Он налил еще немного в кружки и, пожелав ей и себе удачи, чокнулся и залпом выпил содержимое. Разговор как-то увял. От монитора неслась музыка, веселенькие песни сменили друг друга. Круг поющих уже несколько лет оставался прежним. Да и слова поздравлений звучали те же. И если бы не постоянное напоминание в углу экрана цифры года, можно было бы подумать, что это прошлый Новый год. Так на фоне столичного веселья они посидели еще несколько минут, и она, как-то легкомысленно вздохнув, неожиданно предложила потанцевать.

— Потанцевать? — удивился он. — А как же здесь? Здесь так тесно, — он оглядел небольшое пространство между столом и стенкой.

— А мы не будем вальсировать и прыгать, как эта молодежь, — она указала на экран, — дождемся чего-нибудь спокойного и покачаемся под приятную музыку.

Они танцевали какой-то длинный, медленный танец. Его крепкие руки с испугом прикоснулись ее талии и ладони правой руки. Пространство между ними было минимальным. Их тела то и дело касались друг друга, когда они раскачивались в такт музыке. Музыка кончилась. На экране появились юмористы и, обалденно обрадованные своим появлением, наперебой рассказывали смешные истории. Присутствующие в студии специальные люди, видимо, по команде, порционно хохотали каждой шутке.

Танец и выпитый коньяк смягчил настроение гостьи и хозяина. Они испытали потребность выговориться, как это делают случайные, едва знакомые люди, встретившись в дороге или где-либо, когда одиночество становится невыносимым и хочется кому-то излить свою душу.

Он первым рассказал о себе, начиная с сиротства своего раннего детства. Историю попадания сюда, на метеостанцию, он украсил некоторой иронией и юмором по поводу фонда помощи молодежи, благодаря мероприятиям которого он оказался без денег и жилья. Потом он приспособился и теперь вполне доволен спокойствием и размеренностью своего существования.

Она рассказала о своей бурной жизни, о предательстве, которое привело ее сюда. В конце этих откровений они казалось стали закадычными друзьями — обращались друг к другу на ты. Он уже несколько раз назвал ее Элей, и это ей нравилось, и она обращалась к нему по имени Саша.

Одну рыбину они съели полностью. В бутылке оставалось с четверть коньяка. Из монитора лилась мягкая спокойная мелодия. Веселье затихало по мере удаления от двенадцати часов. Они разошлись по своим комнатам уже ближе к утру.

Прошла неделя ее тихой, ничем не примечательной жизни в поселке. Она много читала, утоляя информационный голод и скрашивая однообразное свое существование. Просмотр мониторных программ ее нисколько не интересовал. Просиживание за информационной системой ей не нравилось, а вот романы, которые по разным причинам ей не удалось прочитать в юности, ее увлекли.

Он встречался с ней за обедом и ужином. Тактично ни о чём не спрашивал и поначалу выглядел, как ей казалось, несколько угрюмым. Но вскоре, попривыкнув к его постоянной мрачности, она поняла, что долгая жизнь в одиночестве выработала в нем эдакую сухость и безразличие к окружающей обстановке.

«Неизвестно, что станет со мной, если я задержусь здесь надолго?» — иногда думала она, и становилось ей грустно, и жалость к себе просыпалась снова и снова, и обида на них не давала ей покоя.

Сегодня она решилась одна пройтись по поселку, так сказать, выйти в свет. Саша с утра ушел куда-то, к кому-то, что-то им починить, а она после обеда, когда еще было довольно светло, по узким дорожкам двинулась в сторону центра. Целью ее прогулки являлся местный магазинчик, в котором продавалась всякая хозяйственная мелочь, доставляемая очередным вертолетом. До магазинчика она добралась минут за тридцать. Кроме не очень опрятной продавщицы, со скучающим некрасивым лицом, в помещении более никого не наблюдалось. Товар хаотично размещался на грубых дощатых полках и привлечь покупателя мог разве что от великой нужды. Элеонора поздоровалась и, не получив ответа, стала не спеша осматривать полки. Продавщица с периферийной откровенностью и изумлением оглядела ее с ног до головы. Вид посетительницы, непривычный для этих мест, поразил продавщицу до полного остолбенения.

— Будьте любезны, покажите мне эту коробочку, — попросила она продавщицу, указывая рукой на что-то из косметики. Та встрепенулась и, мгновенно обозначив на лице начальственное выражение, пробурчала:

— Вас нет в списке.

— А как туда попасть? — не сразу отреагировала Элеонора.

— Не знаю. Идите к председателю, — последовал ответ.

Понимая, что ее магазинный поход исчерпан, она со слабой надеждой что-то еще выяснить спросила:

— А где мне найти председателя?

— В Совете, а где ж еще. У него через полчаса день заканчивается, — продавщица с явным удовольствием наблюдала за ее растерянностью.

Рискуя навлечь на себя раздражение и гнев продавщицы, она решилась задать еще один вопрос:

— Скажите пожалуйста, а где Совет?

— Там где канцелярия, — этот ответ означал, что аудиенция окончена. Продавщица уже с явным неудовольствием отвернулась от нее и буркнула в сторону выхода:

— Мне закрывать пора.

Элеонора хотела было сказать все, что она думает об этой «чучеле», но вовремя спохватилась. — «Я здесь чужая, а продавщица своя».

— Спасибо, до свидания, — стараясь быть как можно вежливее, она произнесла эти слова в спину продавщице и вышла наружу.

Свежий воздух охладил ее раздражение. Солнце уже садилось. День заканчивался неудачно. Найти Совет она уже не надеялась, но неожиданно ей на глаза попалось строение с флагом на крыше.

«Это, наверное, и есть Совет», — подумала она и поспешила хотя бы разведать, где сидит этот председатель и составляет списки. Что-то подсказывало ей, что сегодня не ее день, но упорный характер и любопытство толкали ее вперед.

Она шла по длинному пустому коридору с комнатами с обеих сторон. На дверях красовались таблички с названиями должностей и отделов. В конце коридора она нашла табличку с надписью «Председатель» и вежливо постучала в дверь. Никто не откликнулся. Она прислушалась и повторила попытку. За дверью наблюдалась мертвая тишина. Похоже, что во всем здании, скорее напоминающим барак, чем канцелярию, движение и присутствие кого-либо не ощущалось. Она тихонько толкнула дверь, которая с легким скрипом отводилась вовнутрь.

Комната-пенал с одним