Цена светлой крови - Михаил Ахманов

- подтвердил Шишибойн Сухая Ветвь. - Ибо сказано: спорьте, не хватаясь за оружие; спорьте, не проливая крови; спорьте, но приходите к согласию.

- Чем мы сейчас занимаемся, - усмехнулся Кирпд О’Таха. - И я бы не советовал вам принимать воинственную позу. Поверьте, никто вас не поддержит, даже Амда Илеми, хоть и любит он помахать клинком. Сейчас, однако, не тот случай - как махнешь, так и отмахнется. Можно потерять все - не только имущество, но и жизнь.

- И не только свою, - с тем же мрачным видом добавил Суа. - Что же нам остается?

- Играть по его правилам, почтенный, играть в его игру, - сказал О’Таха. - Мои кейтабские предки учили: если сражаться бесполезно, торгуйся; если торговля не удалась, отступи; если не можешь отступить, собирай черные перья. Последний вариант мне не слишком правится. Значит, надо отступить и покориться.

Губы Холодного Дождя дрогнули, и он едва слышно прошептал;

- Нас призвали к милосердию... Но будет ли он милосерден с нами?

- Почему бы и нет? - Лизирец поднялся, шагнул к столику и налил вина. - Он повелел, чтобы не стало голодных и обездоленных, людей без крова и одежд и тех, что не ведают начертанного слова и не способны прочитать Святые Книги... Не так уж много в мире этих несчастных! Пусть будет их меньше, пусть совсем исчезнут, если он того желает... Я пью за это! И за милосердие!

О’Таха осушил чашу одиссарского. Сухая Ветвь тоже выпил, но Суа не прикоснулся к вину и буркнул:

- Вам нечего бояться. Тебя, Шишибойн, не было в Ледяных Землях, и ты ничем его не оскорбил. А твои люди, достойный Кирид, охраняли его над Западным Океаном и сражались с нашими пилотами. Правда, потом лизирцы разнесли Тайранту... Но это можно истолковать по-всякому - предположим, ты решил, что он погиб, и собрался отомстить убийцам... А меня он видел! - Лицо Холодного Дождя омрачилось. - Меня он видел, со мною говорил, слушал непочтительные речи, сидел в моей темнице без воды, на соленой пище... Я рискую больше вас! Я допытывался об этом завещании! И старался не для личных выгод - каждому из нас грозили неприятности!

- Чего же ты хочешь? - с жесткой усмешкой спросил О’Таха. - Если он тебя убьет, я поставлю тебе памятник из серебра... или, если желаешь, из золота. Сделать что-то еще не в моих силах.

- Почему же, - отозвался Суа. - Мы могли бы договориться о некой компенеации. Я не посягаю на алмазные кони, по хотел бы иметь долю в лизирском мясном производстве. Э то бы меня утешило. А если не меня, так моих наследников.

О’Таха на миг онемел, потом расхохотался.

- Недаром ты - Холодный Дождь! В другое время я знал бы, как тебе ответить, но нас призвали к милосердию... А потому клянусь перед ликом богов: если настигнет тебя месть светло- рожденного, ты получишь то, о чем просил. Ты или твои потомки! Почтенный Шишибойн станет нашим свидетелем. Однако...

- Однако? - повторил Суа.

- Если будешь ты прощен и не потерпишь ущерба, мой Банкирский Дом «Шо-Кам» откроет филиалы в Орехоне и Накаме, и не окажут мне препятствий в этом начинании.

- Быть по сему, - сказал Холодный Дождь. - Откроешь. Но с тем, что я пложу половину капитала.

- Треть. Не более трети.

- Хмм... Ладно, согласен. Это все?

- Нет, почтенный. Слышал я, что на границе Ледяных Земель, в реках у западного побережья, нашлись золотоносные пески. Так почему бы нам, мне, тебе и достойному Шишибойну, не начать...

Спорьте, сказали боги, спорьте, не проливая крови, спорьте, но приходите к согласию.

Глава 12

Чанко, Страна Гор.

Небо над снежными пиками было голубым как майясский камень, и яркий солнечный свет заставлял искриться и сиять вечные льды горных вершин. Похожая картина, решил Дженнак, вспоминая о недавно покинутом хогане, похожая, но все-таки горы тут другие, не столь чудовищно огромные и дикие; есть в них место, где может поселиться и выжить человек. Здесь, в Чанко, ни ему, ни Айчени с Неварой, бывать не доводилось, хотя с Че Чантаром и Орхом они беседовали не раз - еще в ге далекие годы, когда появились первые передатчики и беспроводная связь.

Чени стояла рядом с ним, широко раскрыв глаза, вдыхая запахи снега и камня, и Дженнак понимал, что хочется ей унести воспоминание об этих горных краях, вознесенных к небесам меж арсоланским побережьем и джунглями Матери Вод. То было единетвенное место на планете, куда он не проторил путей, некий полюс недоступности, хранивший свои секреты даже в век заатмосферых станций и лунных полетов. Что не удивительно - обитель богов, пусть и покинутая ими, внушала людям чувство благоговения.

Горны называли ее Очи-Шамбара-Тху, что означало на других языках Гнездо Богов, или Святая Твердыня, или, в дословном переводе, Место-Где-Они-Появились. Видимой частью Шамбары являлась постройка, врезанная в горный склон, сложенная из огромных, гладко обтесанных глыб и не имевшая других отверстий, кроме щели под сдвинутой сейчас каменной плитой. Плавные обводы стен и плоская кровля делали сооружение похожим на гигантский барабан или невысокую круглую башню, будто приклеенную к скале и нависавшую над пропастью. Башня была широкой, не меньше двухсот локтей в диаметре, но Дженнак знал, что она - лишь первый форпост в Гнезде Богов; вниз от щели тянулась лестница, а дальше, в горных недрах, таился целый лабиринт камер, залов, переходов, пробитых Тайонелом, Коатлем и Сеннамом два тысячелетия назад. Арсолан и Одисс, как уверял Чантар, занимались благоустройством этого убежища, а надолго Мейтассы выпала самая тонкая работа - монтаж приборов, что позволяли переноситься из мира в мир.

Скоро он включит их, подумал Дженнак. Включит или хотя бы попытается это сделать... Чантар, однако, уверен, что древняя техника надежна и отзовется на ментальные сигналы. И тогда...

Он бросил взгляд на небольшую толпу провожающих. Брат Никлес, Амус, Аранна, Ират, Кадиани, прилетевшие с ним из Ханая... еще трое звездочетов - кейбер О’Паха, Сайлис и Цопкиди-ако... бритунцы, охранники Нпклеса, и пилоты винтокрылов, что принесли их сюда... три десятка горцев, служителей Шамбары... Эти стояли с торжественным видом, и на их обветренных лицах читались благоговение и облегчение - служба, которую нес их народ на протяжении веков, была близка к концу.

- Время прощаться, - сказал Чантар и, вытянув руки к снежным вершинам, добавил: - Взгляните, дети мои, как прекрасен мир... Найдем ли мы - там,