Иллюзия безопасности. Пандемия по-американски - Майкл Льюис

Теперь стоял вопрос, что делать дальше. Ограничить людей в свободе передвижения можно было лишь на время, после чего они так или иначе снова задвигаются туда-сюда. Парк обратился к Черити с просьбой: «Запритесь-ка изнутри в отдельном кабинете и напишите план дальнейших действий для Калифорнии». Так она и поступила.

Но тут Черити столкнулась с новой проблемой. Еще в середине февраля, может быть, и имело смысл писать план спасения Калифорнии. Да на самом-то деле она его практически и написала без всяких просьб — только мысленный. Будь ее воля, она тогда просто оградила бы весь штат санитарными кордонами, закрыв его на въезд, как это сделали в Сингапуре. Попыталась бы убедить губернатора продержаться в этой глухой обороне до апреля, когда в других штатах вирус вызвал бы настоящий пожар — и все увидели бы, насколько мудро поступили в Калифорнии. Кроме того, в том ее плане были предусмотрены и другие меры, которые лично она применила бы для сдерживания вируса, но прибегать к ним нужно было еще до того, как вирус получил широкое распространение.

— Я составляла план для Калифорнии раньше, — сказала она, выйдя из кабинета. — А теперь не могу написать план только для Калифорнии. Он должен быть для всей страны. Не имеет никакого смысла делать что-то в Калифорнии, если то же самое не будет сделано и во всех других штатах.

Тодд Парк ответил ей на это:

— Окей, напишите план для всей страны. Мы же можем просто позвонить остальным губернаторам.

Тогда она вернулась в кабинет, с некоторой помощью Боба Кочера написала план для всей страны и передала его Тодду Парку на условиях, что они сохранят ее авторство в тайне: если начальница узнает, что она написала нечто подобное, ее уволят. Национальный план Черити объемом в несколько страниц включал три главных пункта. Первым шло объявление президента о введении режима самоизоляции по всей стране до появления неограниченных возможностей для тестирования на вирус. После этого президенту следовало перейти ко второму пункту и разъяснить правила снятия ограничений. Каждая община должна получить одно из трех обозначений — горячо, тепло или холодно — по совокупности нескольких простых метрик: число случаев на душу населения; процент положительных результатов тестов на COVID-19; процент загрузки койко-мест на ее территории. Общины, где холодно и более-менее чисто от вируса, получат возможность и дальше жить при минимуме ограничений. Общины, где с вирусом горячо, продолжат жить в режиме самоизоляции. Общины, где тепло, — то есть вирус там по-прежнему циркулирует, но темпы его репродукции относительно низки, — получат некоторые послабления в правилах. Там можно, к примеру, разрешить свадьбы и похороны и возобновить работу общественного транспорта. «Масштабы ограничений гибко наращиваются или снижаются в зависимости от текущего показателя накаленности эпидемиологической обстановки», — писала она.

Черити понимала, что всё это нужно будет выводить на информационный дашборд, чтобы люди могли ежедневно проверять статус своего места жительства по почтовому индексу. Она выбрала красный, желтый и зеленый для отображения горячих, теплых и холодных мест, но тут вдруг призадумалась. Тупо смотрится. Светофор какой-то. Но команда спецов по моделированию, напротив, сочла идею великолепной: чем проще и знакомее, тем лучше. Позже она расширила трехцветную маркировку до восьми цветов, сопоставив каждой степени накаленности ситуации собственное меню социальных вмешательств, вдохновляясь при этом идеями плана, написанного за годы до этого Ричардом Хэтчетом и Картером Мехшером. Но главная идея оставалась незыблемой. По мере того как ученые будут получать всё более полные данные о вирусе, правительство сможет корректировать социальные вмешательства таким образом, чтобы они оставались наиболее действенными и направленными на целевые группы. Если выяснится, к примеру, что вирус не способен вызвать серьезной болезни у детей, а сами они не становятся его разносчиками, оснований для закрытия школ не будет.

Самой любопытной ее идеей, выстраданной в результате собственного опыта работы местным санитарным врачом, был предложенный ею подход к обеспечению соблюдения плана. Черити не хотела, чтобы всё зависело от личной доблести санитарных врачей на местах. «Мне реально не хотелось, чтобы им приходилось кого-то к чему-то принуждать, — вспоминала Черити. — Мне хотелось, чтобы [гражданам] просто заявили: „Если что, мы вас не спасем. Самим придется спасаться, как сумеете“». Местные информационные дашборды позволили бы каждому отслеживать, кто и где у них в окрестностях инфицирован, кого госпитализировали и кто умер. «Радикальный способ привить ответственное отношение, — сказала Черити. — У правительства есть своя роль, но она именно в том и состоит, чтобы расширить возможности для отпора на низовом уровне, дав людям в руки мощное оружие в виде данных».

Если появятся кластеры болезни, геномное секвенирование покажет, как это случилось и кто несет ответственность; говоря словами Черити, которые она частенько повторяла, «при желании всегда узнаешь, кто напердел в людном месте». Президенту, конечно, придется издать указ об исключениях из законов о конфиденциальности медицинских данных, но это мизерная плата за спасение жизней миллионов американцев. Высокоспецифичные персональные данные, доступные соседям, не оставят людям ни свободы прикрываться неприкосновенностью частной жизни, ни самой возможности прятаться в этом своем мирке и тешить самих себя иллюзиями, будто вируса вовсе не существует или что исходящая от него угроза непомерно раздута. «Людей нужно тыкать носом в это кровавое месиво, чтобы они его как следует рассмотрели, — сказала Черити. — Если для каких-то местностей это будет означать полное днище, значит, так тому и быть».

Вирус сам проследит за выполнением ее плана. Если граждане, проживающие по адресам с определенными почтовыми индексами, упорствуют в своем заблуждении, что вирус якобы выдуман, вирус же их и уличит во лжи, а сами они быстро окажутся в изоляции и без права въезда на более благополучные территории, где всё уже снова открылось и повседневная жизнь хотя бы внешне возвращается к привычным нормам. Нужно же было как-то смягчать пагубные последствия не только вируса, но и бескультурья.

Чтобы ее план сработал, считала Черити, контроль его исполнения нужно передать на места. Под каждым почтовым индексом сами поймут, что им нужно делать, если захотят постепенного ослабления ограничений. И под каждым почтовым индексом найдутся местные лидеры, которые изыщут способы приструнить соседей и привить им правильные манеры поведения. Одним выстрелом Америка должна была убить двух зайцев: приучить народ вести себя хорошо ради собственного же спасения, а не в силу якобы «насаждаемых правительством» запретов и ограничений; и дать вторую жизнь идее низовой самоорганизации и наведения порядка на местах собственными силами во имя борьбы с общим врагом. «Это призыв ко всем американцам коллективно подняться на борьбу в едином порыве патриотизма с такой же несгибаемой решимостью, с какой поколение наших дедов встретило Вторую мировую войну», — писала Черити ближе к концу плана. О том, каким духом было пронизано ее произведение, можно было, вообще-то говоря, судить уже по первоначально начертанному над ним заголовку: «План Черчилля». «Но тут Тодд почему-то заартачился, дескать, даже не думай его так называть, и всё тут», — сказала она. В итоге Черити решила дать ему заковыристое название «Каждый вправе распоряжаться собственным R0». В том смысле, что каждый так или иначе несет ответственность за скорость распространения вируса по месту жительства.