Чужая Истина. Книга первая - Джером Моррис

альтернативный способ решения проблемы. Средство Онновала, а о дахабском лекаре он так же успел немало рассказать Одэлису, на его глазах уже помогало человеку, видящему… или чувствующему больше прочих. Зелье не было слишком сложным в изготовлении и, при соблюдении ряда условий, могло оказаться довольно эффективным. В том, другом случае, требовалось только забрать у раненого парня оружие, забрать его самого из роты и убедить, что своё он уже отвоевал. Теперь же, помимо приёма снадобья и изоляции от неизвестных пока причин помутнения рассудка, требовалось допустить, что рассудок действительно помутнён. Зная, что такое редко кому давалось просто, Эйден объяснил всё так осторожно и обстоятельно, как только мог. Но напряжение с тех пор чувствовали все.

Камин в спальне Одэлиса горел всю ночь. И сейчас, стараясь не прислушиваться к нарастающей суете городского утра, он продолжал поддерживать огонь, покручивая в руке жёсткие сухие щепки. Провожать своих гостей хозяин дома не собирался. Официально он попрощался с ними ещё вчера, так что необходимые условности были соблюдены. Спать он так же не собирался. Уже много часов книготорговец пил попеременно то чай, то вино, но всё больше механически, без особой надежды успокоиться или хотя бы забыться.

Разумеется, он и раньше предполагал, что причины его видений, предчувствий и состояний — кроются в чисто физическом недуге. И даже те случаи, когда галлюцинации, ох, как сложно было так их называть, пусть и в собственной голове, получали некое подтверждение или отражение в реальности — вовсе не доказывали их сверхъестественного происхождения. Одэлис очень, очень много читал. Сейчас, заложив своей повязкой нужную страницу, он устало захлопнул внушительный том. Труд известного леммасийского проповедника, державшего в Солхарде большой приют для душевнобольных.

— Случайные совпадения, избирательная память, вольная трактовка событий, — нарочито-старческим голосом передразнил он, с некоторой брезгливостью вглядываясь в орнамент кожаного переплёта. — А какова вероятность, что вы пытаетесь натянуть действительные факты на скелет собственного опыта, своей рутины? — теперь он перевёл взгляд на колеблющееся отражение в чаше с чаем.

Одно время Одэлис пытался взвешивать доводы. Сам он больше увлекался оккультизмом, различными околомагическими направлениями, на книгах о которых неплохо и зарабатывал, старец же из Солхарда, провозившийся всю жизнь с сумасшедшими, явно предпочитал литературу иного рода. И судил о фактах по-своему. Но кто из них был бы прав, рассуждай они оба над этой проблемой? Леммасиец отодвинул книгу чуть дальше, словно отказываясь от бесполезного спора и тихо ненавидя своего многословного, рассудительного земляка. В конце концов — всё это походило на примитивные попытки угадать нужный напёрсток. Свет уже пробивался сквозь щели плотных тяжёлых штор.

В коридоре послышались шаги. Трак-трак-трак-трак… Деревянные башмаки слуги как бы вежливо уведомляли о его приближении, задолго до мягкого стука в дверь. Надёжный, тактичный, верный Сик. В дверь тихо постучали.

— Можно, — чуть сбившимся голосом отозвался Одэлис. Кинув быстрый взгляд на повязку, служившую закладкой в книге, и с трудом сдержавшись в последний момент.

Плотная фигура показалась в проёме, слуга замешкался на мгновение. Он давно не видел глаз хозяина и раздумывал, как лучше поступить. Пытался припомнить, достаточно ли громко стучал и не слишком ли быстро отворил дверь.

— Всё в порядке, Сик. Подойди ближе.

Свет от горящего камина неровно падал на лицо вошедшего, оттеняя крупные надбровные дуги, подчеркивая гладкий, дважды выбритый подбородок. Глаза, совершенно обычные, глубоко посаженные… горящие хищной, глубоко запрятанной чернотой. Да, тусклого света хватало и для книг, и для слуг.

— Говорю же — всё в порядке. — Одэлис мотнул головой в сторону двух пустых бутылок, придвигая заварочный чайничек поближе к себе, не позволяя его унести. — Наши друзья отбыли благополучно?

— Да, мэтр. Всё как вы распорядились, все книги и прочие вещи, я за всем проследил.

— Хорошо. Можешь идти.

Тяжёлая дверь закрылась с едва различимым скрипом, башмаки неспешно застучали по коридору. Где-то за окном ритмично шаркала метла. Это Панка, якобы — сын Сика, вычищал двор после лошадей. Одэлис знал про них всё. Юный разбойник, укрывшийся в уважаемом доме от правосудия, старый развратник, всё ещё достаточно сильный для того, чтобы навязывать свою волю и потакать садистским наклонностям… Холёная рука без единой мозоли коснулась занавесей окна. По улице уже сновали люди. Десятки пёстрых горожан спешили по своим делам, переговариваясь, толкаясь, обходя лужи и шлёпая по навозу. Некоторые из них выглядели гиенами, лёгкой трусцой переваливались и подскакивали, высматривая добычу. Другие казались воронами, только расклевавшими добычу и ищущими, куда бы запрятать часть падали. Он плотно занавесил окно, возвращаясь в кресло.

— И что же вы предлагаете? — снова обратился он к книге или её автору, за неимением более достойного собеседника.

На столе лежал покров Иоана, персты инквизитора… небольшой цилиндр мутного стекла, искусно оплетённый металлическими прутьями, будто виноградной лозой. Рядом стояла бутыль средства Эйдена. Стояла на листе бумаги, исписанной неуверенным почерком человека, явно не привыкшего к перу. Предстояло что-то решить.

Если артефакт не подействует, значит — всему виной болезнь. Ровно то же означало бы и успешное применение отвара. Он потянулся к бутыли, взвесил её на ладони и с силой швырнул в камин. Следом отправился и рецепт, со всеми рекомендациями алхимика. Пламя брызнуло в стороны, красноватые лепестки заплясали даже по паркету перед очагом. Одэлис взял тяжелый, холодный на ощупь цилиндр и протянул к успокаивающемуся огню ноги. Применять артефакт он не собирался. Как и уничтожать очевидно редкую ценность. Не смотря ни на что оставаясь леммасийским торговцем.

Зелёная дымка пробивающейся травы приятно оживляла редкие холмы. Кусты колючей магонии легко шелестели сухими прошлогодними листьями. Грязноватая, но вполне проходимая, не топкая дорога петляла по пологим склонам. Два всадника ехали шагом бок о бок, негромко разговаривая.

— Ну… раз ты не заметил в нём ничего, — Эйден сделал неопределённый жест левой рукой, правой не отпуская поводий, хотя Желток явно не собирался буянить. — Мои-то артефакты с печатями сразу увидел, а с мэтром столько дней, вина и…

— Это вовсе не значит, что он ошибается. Здесь, — Аспен указал пальцем себе на голову, где под шевелюрой скрывалась татуировка, — не абсолютное видение. Даже с серьёзной артефактной и алхимической поддержкой, непомерно рискуя, я не могу различить всего. Не вижу «насквозь», а скорее игнорирую некоторые уловки, туман, морок… А ведь ещё нужно верно понять увиденное. Да и вина, к слову, с ним куда больше выпил ты. В смысле, больше времени провёл в беседах.

— В довольно приятных,