Рождение Чарны. Том 1. Шпионы Асмариана - А.Д. Лотос

мое сердце и озаривший жизненный путь. Сделавший его прямым и ясным, как день.

Ману тоже не понимал. Не понимал, почему я забросил наши увеселения и игры, пропал и перестал отвечать на призывы Сигни. В конечном итоге, наш старший товарищ обиделся, а попытками пригласить малолетнего Сарботти пытался разжечь во мне гнев. Но вся горячность теперь оставалась спрятанной в сердце, окруженном четырьмя стенами мастерской. И здесь я был собой. Нет, я был лучше себя, лучше себя вчерашнего, талантливее, проницательнее. Я все четче очерчивал границы нового и продвигался к непознанному.

Со временем Оливия тоже перестала понимать. Сперва в ее взгляде появился немой укор. Потом она его высказала. Напомнила о моих, как она выразилась, «позабытых обещаниях», о том, что она вынуждена теперь долгие летние вечера коротать с ненавистной родней, пока я тут упражняюсь в рисовании. Чтобы не слышать нелепых претензий, я стал приглашать невесту в гости все реже. Она сама занялась приготовлениями к свадьбе? Прекрасно, у меня будет больше свободного времени, чтобы посвятить его портрету богини. Пусть лучше займется полезным делом, чем продолжает бесцельно слоняться по моему дому и пилить. Оливия обижалась, я видел это по уголкам дрожащих губ.

На исходе лета в дом пришла она. Ее визит предварялся гонцом с карточкой и настоятельным требованием встречи. Отказ означал бы страшное оскорбление. И я, отложив в сторону все краски и кисти, заперев на замок дверь в мастерскую, принялся ждать. В гостиной стояла холодная тишина. Я расположился в одном из кресел, обитых полосатой тканью, и посматривал в окно, ожидая скорейшего прихода гостей. Слугам разрешил уйти на отдых пораньше, отчего остался один и мог бы поразмышлять о жизни… Но мысли не шли. Голова, как надутый шар, заполнилась искрами и взмахами крыльев бабочек. Так хорошо и совершенно пусто…

В дверь тихо постучали. Не дождавшись, пока хоть кто-то откроет, пошел открывать сам. На пороге, одетая в черное, как вдова, с лицом закрытым сетчатой вуалью, стояла Авия Силента. Она подала для поцелуя руку, обтянутую черной перчаткой, на безымянном пальце красовалось кольцо с огромным, блестящим изумрудом. У меня перехватило дыхание, стоило только увидеть эти неземной красоты блики и отражения, играющие в камне. Но, взяв себя в руки, я поцеловал протянутую кисть и предложил Друидке войти.

— Я пришла к тебе как Член Круга, как бывшая Правительница и как твоя названая мать, — строгим тоном произнесла Авия Силента. Она уже приподняла вуаль и опустилась в большое удобное кресло в гостиной.

— Я внемлю, микарли… Что я должен услышать?

Я опустился на скамеечку в ногах у Воплощающей Землю, как делал это раньше, в юности. Могущественная Друидка предпочитала общаться с окружающими, даже с самыми близкими сердцу, только с позиции сильной мира сего. Такова была ее натура, выпестованная поколениями Правителей и не вытравленная суровыми друидскими правилами.

— До меня дошли слухи, что ты не бросил своей затеи, как обещал… Не надо не отводи глаза. Ты же знаешь, что врать Друиду — это тяжкий грех. Тем более — обманывать в самых светлых чувствах.

Я любовался кольцом. В моем сидячем положении оно оказалось прямо напротив глаз и теперь отражало краски вечернего заката. Янтарь в изумруде. Золотистые всполохи отскакивали внутри от множества причудливых граней, порождая картины лесных пожаров и наполненных листвой осенних озер. В нем крылась какая-то тайна, истина, благодать…

— Ариэн! — вскрик, рука с кольцом взметнулась и больно вцепилась в плечо. — Какая наглость! Ты окончательно растерял остатки вежливости и воспитания! Разве этому я тебя учила?

— Простите, микарли, — пробормотал, стараясь не думать о боли. — Просто ваше кольцо… Оно безупречно! Вот если бы вы могли дать его мне!..

— Мое кольцо? — Авия Силента выразительно искривила бровь и немного ослабила хватку. — На что тебе оно?

— Я бы… — вовремя остановив себя, я понял, что не могу сказать правды. Она такая же, как и все. Она не поймет. Надо что-то срочно сочинить. — Я бы подарил его Оливии.

— Кстати, об этом, — бездонными глазами цвета древесной коры, Авия продолжала изучать мое лицо, — Дата свадьбы назначена на день перед Саман Химат. Наши Друиды-астрологи вычислили, что это самый благоприятный период для вашей пары. Как идут приготовления?

Я неопределенно отмахнулся, так как не знал. Эти вопросы взял на себя кто-то еще, чтобы я мог спокойно заниматься делом всей жизни. И каждая минута, проведенная здесь, за едой или во сне — отодвигает момент моего триумфа, момент истинного наслаждения!

— Оливия-Сантима и ее семья переживают из-за твоей отстраненности. Лиджев Пантало́р Гила́нджи недоволен тем, что ты за все лето ни разу не зашел к ним, не отправил адвокатов для обсуждения брачного договора и не одарил родителей невесты подарками. Ты же представитель нашего сословия, Ариэн! Как ты можешь быть таким безответственным!

Эти укоры начали меня утомлять. Она не понимает! Они все не понимают! Какие могут быть разговоры о подарках, визитах и свадьбе, когда на кону — величайшее произведение мировой живописи?

— Микарли! Вы не понимаете, у меня нет ни одного свободного мгновения. Я занят всегда, все время, и когда я закончу, мои будущие родственники будут благодарить на коленях Митару и ее благословенных сестер за то, что я — их зять!

Я подскочил и в возбуждении начал мерить гостиную большими шагами. Авия Силента сложила руки на коленях и, слегка откинувшись на спинку кресла, некоторое время наблюдала. Потом заговорила. Тоном, который моментально возвращал в детство, полным чуткости и заботы, которых мне тогда так сильно не хватало:

— Ариэн, друг мой сердечный… Ты, кажется, нездоров. Скажи, зачем у тебя на столике стоит банка со священными бабочками альфис? Они очень хрупкие создания — зачем держать их дома?

Я заозирался, понимая, что прокололся. Большая стеклянная банка из-под мирктарских леденцов подошла для содержания бабочек как нельзя лучше. Я наловил их у спуска к реке и теперь каждый вечер перед сном рассматривал ровное зеленоватое свечение их крылышек. Казалось, что в них скрыты послания, приготовленные для меня Митарой. Когда они умирали — я ловил новых.

— Я любуюсь ими.

— Все священные животные преблагой богини Митары находятся под присмотром и защитой Круга и всех Друидов Великого болота, — немного торжественно произнесла Авия Силента, поднимаясь из кресла.

Она быстро и грациозно подошла к столику и выпустила всех томившихся внутри банки бабочек. Чуть размяв конечности и крылья, насекомые