Исчезновение Стефани Мейлер - Жоэль Диккер

– А вам что принести?

– Кем этот тип себя вообразил? – заорал Кирк. – Я вам запрещаю ко мне обращаться! Я не кто-нибудь, я великий режиссер! По какому праву всякая мелкая сошка со мной фамильярничает?

– Простите, сэр, мне очень жаль. – Официант был явно растерян и расстроен.

– Позовите директора! – потребовал Харви. – Со мной имеет право говорить только директор отеля.

Разговоры в ресторане смолкли, ошарашенные посетители уставились на Кирка. К столику уже спешил директор.

– Великий Кирк Харви желает яиц по-королевски и черной икры, – отчеканил Харви.

– Великий Кирк Харви желает яиц по-королевски и черной икры, – повторил директор подчиненному.

Официант записал заказ, и в зале снова воцарился покой.

У меня зазвонил телефон. Анна ждала нас у себя в кабинете. Когда я сказал, где мы с Дереком находимся, она велела нам скорей уходить:

– Вам нельзя там быть. Если дойдет до мэра, у нас у всех будут проблемы.

– Этот Харви – ходячий анекдот, а все его принимают всерьез, – пожаловался я.

– Тем более надо сосредоточиться на расследовании, – заключила Анна.

Она была права. Мы вышли из ресторана и отправились к ней наводить справки о Джеремайе Фолде. Оказалось, что он разбился на мотоцикле 16 июля 1994 года, то есть за две недели до убийства Гордона.

К нашему величайшему изумлению, Джеремайя ни разу не привлекался к суду. Все, что было в его деле, – это расследование, начатое АТО, Федеральным бюро по контролю за продажей алкогольных напитков, табачных изделий и оружия; но и оно, судя по всему, ни к чему не привело. Мы связались с полицией Риджспорта, чтобы разузнать побольше, но сотрудник, с которым мы разговаривали, ничем не смог нам помочь. “У нас на Фолда ничего нет”, – уверенно сказал он. Значит, гибель Фолда не вызвала подозрений.

– Джеремайя Фолд погиб до убийства Гордонов, значит, он не мог быть замешан в этом преступлении, – сказал Дерек.

– А я проверил по картотеке ФБР, – добавил я. – Преступная группировка под названием “Черная ночь” там не числится. Значит, наше дело не связано ни с какими-то притязаниями, ни с организованной преступностью.

Так или иначе, мы могли с чистой совестью отказаться от версии с Джеремайей Фолдом. Оставалось найти заказчика книги Стефани.

Дерек притащил коробки с газетами.

– Объявление, после которого Стефани Мейлер встретилась с заказчиком книги, наверняка было напечатано в газете, – пояснил он нам с Анной. – В разговоре, который она описывает, заказчик упоминает, что давал его двадцать лет подряд.

И он прочел вслух отрывок из текста Стефани:

– То есть эта публикация наверняка повторялась, – продолжал Дерек. – Стефани, кажется, была подписана только на одну газету: на ежемесячник филологического факультета университета Нотр-Дам, который она окончила. Вот, нам подобрали все номера за последний год.

– Она могла прочитать объявление случайно, – возразила Анна. – Кто-то мог оставить газету в кафе, или на сиденье в метро, или в приемной у врача.

– Может, и так, – ответил Дерек, – а может, и нет. Если найдем объявление, установим и заказчика. Узнаем наконец, кто был за рулем фургона Теда Тенненбаума.

В Большом театре собралась изрядная толпа, все хотели пройти прослушивание. Дело шло удручающе медленно. Кирк Харви сидел за столом на сцене и приглашал кандидатов попарно. Они должны были произнести реплику из первой сцены пьесы, написанную на каком-то жалком листочке; претендентам на роли приходилось передавать его друг другу.

Претенденты бестолково толпились у сцены, ожидая от Кирка Харви указания подняться. Тот выкрикивал противоречивые команды: сперва надо было взбираться по правой лесенке, потом по левой, то надо было здороваться до подъема на сцену, то, поднявшись, ни в коем случае не здороваться, иначе Кирк заставлял повторить всю процедуру подъема с самого начала. Затем актеры должны были разыграть сцену. Приговор звучал немедленно: Харви кричал “Бездарь!”, и это означало, что кандидат должен немедленно скрыться с глаз маэстро.

Некоторые возражали:

– Как вы можете судить о людях по одной строчке?

– Не стойте над душой, вон отсюда! Режиссер здесь я.

– Можно еще раз попробовать? – попросил несчастный претендент.

– Нельзя! – рявкнул Харви.

– Но мы столько часов ждем, а всего-то одну строчку читаем.

– Слава – это не для вас, ваше место на обочине жизни! А теперь катитесь отсюда, чтобы глаза мои вас больше не видели!

Дакота валялась на диване в гостиной 308-го номера люкс “Палас дю Лак”. Отец устанавливал на письменном столе ноутбук и одновременно разговаривал с дочерью.

– Может, все-таки пойдем на это прослушивание к спектаклю? – предложил Джерри. – Занялись бы чем-то с тобой вдвоем.

– Пффф! Театр – говно, – отозвалась Дакота.

– Зачем ты говоришь такие вещи! А как же чудесная пьеса, которую ты написала? Ее должна была играть школьная труппа!

– Но так и не сыграла, – напомнила Дакота. – С тех пор мне на театр наплевать.

– Подумать только, а в детстве ты была такая любознательная! – с сожалением сказал Джерри. – Что за проклятое поколение, только и сидите в телефонах да соцсетях! Читать не читаете, ничего вам не интересно, только обед свой фотографируете. Ну и времена!

– Чья бы корова мычала, нотации он мне будет читать, – возразила Дакота. – Это твои тухлые передачи превращают людей в мудаков!

– Дакота, не груби, пожалуйста.

– В общем, обойдемся как-нибудь без твоей пьесы. Если нас возьмут, мы отсюда до августа не выберемся.

– Тогда что ты хочешь делать?

– Ничего, – скривилась Дакота.

– На пляж хочешь?

– Нет. Мы когда в Нью-Йорк вернемся?

– Не знаю, Дакота, – рассердился Джерри. – Я правда не хочу с тобой ссориться, но не могла бы ты хоть немножко постараться? Мне, представь себе, тоже есть чем заняться, вместо того чтобы тут сидеть. У “Канала 14” нет яркой передачи на осень, и…