Хозяин белых оленей - Константин Валерьевич Куксин

тактично у женщин, из-за чего они смеются. А то еще и мужики ржать начнут!

— Ладно, на следующей стоянке спрошу у Марины! — нехотя согласилась девушка.

Во время очередного привала Саша подошла к Марине, они поговорили буквально одну минуту, после чего Марина заливисто рассмеялась, а Саша, резко развернувшись, чуть ли не бегом направилась ко мне.

— Ты знал! Ты знал и не сказал мне!.. — лицо Саши было красным от гнева и смущения. Мне казалось, еще немного — и девушка даст мне пощечину!

— Ты чего, Сашка? — опешил я. — О чем я знал? Ты что на меня набросилась?

— Ты знал, что в одной нарте ездят только влюбленные и молодожены! — резко сказала девушка. — Знал и выставил меня посмешищем!

Я расхохотался так, что оленеводы стали оглядываться.

— А ведь ты права, Саша, знал! И Гаврила рассказывал, и стихи у Евдокии Серасховой такие есть: «…По этой жизни земной мы промчимся в нарте одной!..».

— И тебе смешно, да? — Саша смотрела на меня так, словно хотела прожечь взглядом. — «Тили-тили-тесто, жених и невеста!» — вот что они про нас говорят, если перевести на русский!

— А что ты предлагаешь? — отсмеявшись, спокойно спросил я. — Вернуться и попросить у Алексея еще одну нарту, причем желательно женскую? Или пересядешь к кому-нибудь? Сергей, кстати, себе невесту ищет!

Саша молча села на нарту, отвернувшись от меня, и до прибытия на место стоянки не проронила ни звука. Я правил упряжкой и думал, почему всех женщин — зырянку, ненку, русскую — так взволновало то, что мы едем в одной нарте, ведь мужчины стойбища не обратили на это ни малейшего внимания!

«Наверное, женщины без этого просто не могут жить! — пришел я к неутешительному выводу. — Даже маленькие девочки в школе на переменах только и делают, что шушукаются о том, кто с кем сидит за одной партой. Потом девочки вырастают, но ничего не меняется! Здесь, в тундре, они обсуждают, что мы едем в одной нарте, в Москве говорили бы о том, кто кого пригласил в гости, или подарил колечко, или еще о чем — лишь бы обсудить отношения мужчины и женщины!»

Аргиши пересекли широкую заболоченную равнину и стали подниматься по склону длинной пологой сопки. Когда мои олени одолели подъем, я увидел, что Коля уже завернул своих оленей, поставив аргиш широким полукругом: так бригадир подавал сигнал остальным, что в этом месте мы расположимся на ночлег.

— Сашка, все еще обижаешься? — повернулся я к своей спутнице.

— Ладно, проехали! — девушка улыбнулась. — Я решила, что это просто интересное этнографическое наблюдение!

— Молодец! А то я ехал и не мог понять: отчего все женщины только об этом и думают?

— Не все! — отрезала Саша и пошла помогать Марии ставить чум.

Я начал распрягать оленей, пытаясь запомнить, куда идут разные ремни упряжи, но вновь потерпел фиаско. Олени смотрели на меня большими влажными глазами, явно недоумевая, почему человек так долго не отпускает их на волю.

— Ладно, ладно, бегите уж! — я потрепал по холке пристяжного быка, снял с его морды недоуздок, и олень тут же, высоко задрав голову с красивыми рогами, побежал к стаду. Вскоре и остальные олени моей упряжки присоединились к нему. Я собрал упряжь и аккуратно сложил на нарте — так учил меня Сергей, да и остальные оленеводы следили, чтобы кожаные ремни не валялись на сырой земле.

Когда я освободился, женщины уже распаковали длинные нарты, на которых перевозили жерди, и начали собирать каркас чума. Сначала на земле Мария связала три шеста, затем они с дочерью подняли их и установили в виде гигантской треноги, прочно воткнув заточенные концы в землю. После этого каждая хозяйка брала шест из своей нарты и устанавливала его со своей стороны чума, но ровно напротив друг друга. Саша долго не могла решить, кому из женщин помогать, но в итоге стала устанавливать олы с ненецкой стороны. На помощь Марине тут же прибежала Настя, которая до того распаковывала свою грузовую нарту.

Когда каркас был готов, Мария с Сашей расстелили на земле правую покрышку чума, а Марина с Настей — левую. Покрышки, или нюки, представляют собой сшитые в форме трапеции брезентовые полотнища, в верхних углах которых сделаны прочные карманы. В эти карманы Марина и Настя вставили две оставшиеся жерди и стали натягивать покрышку на каркас чума. Брезент легко скользил по наклонным жердям жилища, и вскоре нюк был поднят на нужную высоту. Марина зашла с другой стороны, натянула веревки, свисавшие с покрышки, и привязала их к жердям чума. Саша с Марией в свой черед натянули правую покрышку и веревками, вделанными в края полотна, прочно обвязали всю конструкцию. Чум был готов.

Мария начала разводить огонь в очаге, Марина учила Сашу правильно подвязывать пологи, а я занялся дровами. Надо было нарубить привезенные с прошлой стоянки чурбаки лиственницы — леса поблизости не было. Когда я закончил работу, из чума уже доносились аппетитные запахи вареного мяса: ужин был готов.

Я уплетал сочные куски оленины, запивая их горячим бульоном, и был счастлив. Жизнь стойбища казалась мне разумной и упорядоченной: все знали, что им нужно делать, никто не суетился, не кричал. Люди пришли на место, которое еще два часа назад было пустынным холмом в тундре, — и вот уже стоят чумы, весело пляшет огонь в очаге, кипит чайник. А завтра они пойдут дальше, и только черный круг от костра, медленно зарастающий травой, будет напоминать о том, что здесь когда-то жили люди…

После ужина все пошли спать — завтра предстоял большой переход. Мы с Сашей залезли в спальные мешки, я опустил полог и шепнул:

— Сашка! Не спишь?

— Сплю! А ты чего? — недовольно ответила девушка.

— Так, вспомнил красивую ненецкую поговорку. Правда, тебе ее завтра Настя с Мариной все равно расскажут…

— Это что еще за поговорка? — настороженно спросила Саша, выглянув из спальника.

— «У мужа и жены один полог на двоих!» — засмеялся я.

— Да ну тебя! — смутилась девушка и повернулась ко мне спиной.

Ленточки на рогах

Когда я проснулся, в очаге весело потрескивал огонь, и Мария накрывала на стол. Решив, что все жители чума уже встали, я растолкал Сашу, быстро оделся и вылез из полога.

— А, проснулись! — улыбнулась ненка. — Сейчас чай пить будем!

— Мы не проспали? — спросил я Марию, которая расставляла чашки.

— Нет, не проспали! А вот Сережу с Сашей каждое утро будить приходится! — Мария показала глазами на полог, в котором спали братья. Полог был опущен, из-под него торчали ноги в меховых чулках.

— Сергей! Саша! — строго сказала Мария. — Вставайте, каслать скоро. Коля уже за оленями пошел!