Сегодня и вчера, позавчера и послезавтра - Владимир Новодворский

Подхожу к администратору.

– Извините, вас как зовут?

– Ирина Степановна, я уже представлялась.

Она встала со стула, видимо, так я должна лучше запомнить её имя.

– Извините, Ирина Степановна, что в этой суете забыла, как вас зовут. Я иногда на работе своим сотрудникам читаю Бабеля, чувство юмора очень помогает. Например высказывание Бени Крика: «Холоднокровней, Маня, вы не на работе, и пусть вас не волнует этих глупостей».

В её глазах застыло удивление:

– Это вы к чему?

– Это я к тому, что мне странным кажется, что вас удивляет, что у девушек есть грудь. И что если она где-то чуть мелькнет, так это кого-то очень обескуражит. А вот модель от этого проиграет с гарантией, поверьте мне. Это все-таки мои модели, и, может быть, вы мне дадите довести показ до конца?

Ирина, которая Степановна, которая, как ей кажется, за все и за всех в ответе, закурила, затянулась и выдохнула.

– У меня у самой с грудью все в порядке, но показывать на все страну не обязательно. Пусть наденут лифчики, беленькие, и всем будет хорошо.

Чтобы не высказать, что я о ней думаю, поворачиваюсь к Вере:

– Закрепите крошечные треугольники из белой ткани, чтобы спрятать соски, тогда, я так понимаю, – я повернулась к администраторше, – таможня дает добро.

В это время я увидела Володю. Он пытался пробраться ко мне, лавируя между бегающими девушками.

– Привет, мам, у тебя тут весело.

Хватаю их с Верой за руки и волоку в примерочную. Если предложить ему переодеваться со всеми, взорвется.

– Возникли сложности. У Кости борода, и его не пускают демонстрировать модели, а у нас прямой эфир, я тебе говорила. Мне нужно, чтобы ты показал несколько вещей. Ты умеешь, просто пройдешь по подиуму и всё, главное, не зажимайся.

Он даже не успел ничего сказать, а ему уже помогали переодеваться, занимались его волосами, хорошо, что сын без комплексов. Но, конечно, такая импровизация может быть только у меня. Девчонки уже стреляют глазами. Вроде ничего не успевают, но не заметить появление интересного молодого человека не могут.

Берет за руку Галина Степановна.

– Нина Ивановна, ну, можно хотя бы я вас представлю. Я уже устала их в кабинете держать. Пусть тоже посмотрят показ, а потом вы с ними пообщаетесь. Они мне как снег на голову, что я могу сделать!

А Володя уже на дорожке. Немного напряжен, но всё хорошо, девчонки при нём с особым настроением идут, это добавляет жизни. Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь.

– Галина Степановна, боюсь, сейчас знакомство со мной всех только расстроит. Предложите им посмотреть модели, не задействованные в съемке, а я, как только съемка закончится, подойду к вам. Только не просите меня ничего им делать на заказ – завою!

– Нина Ивановна, вас к телефону, что-то случилось с вашим папой…

Южный берег Крыма. За нами приехала черная, блестящая на солнце новенькая «Волга». Мужчина средних лет, немного полноватый, немного самодовольный, мягкий в движениях и обходительный, помогает нам с Ариной сесть в машину. Едем по извилистой дороге. Пальмы выстроились рядами, их ветви пропускают лучи солнца, медленно сползающего к закату. Между густой растительностью и прячущимися в ней домами встает голубой стеной Чёрное море.

Останавливаемся у небольшого кафе, мужчина выходит и предлагает, пока его ждем, попробовать горячих лепешек. Их готовят в глиняной печке, прямо на улице. Такое впечатление, будто все старые знакомые и радужно приветствуют друг друга. Наше свадебное путешествие курирует некто из руководства Азербайджана, который пишет диссертацию у Арининого папы. У него друг, в свою очередь, один из руководителей Краснодарского края. В багажник грузят коробки с продуктами, вином, пивом. Снова едем, поднимаемся вверх, в горы. На каждом вираже сердце замирает, колеса визжат на поворотах, прижимаемся к камням, а встречная машина к обочине, за которой обрыв, и никакие столбики не спасут, если туда свалиться. Но водитель спокоен, для него это повседневная жизнь, он перекатывается вместе с рулём из стороны в строну и регулярно сигналит, предупреждая о своём присутствии перед очередным поворотом.

Съезжаем на одинокую дорогу, выбираемся на пологий участок. Перед нами возникает шлагбаум, нас пропускают. Да, прежде не доводилось бывать по ту сторону шлагбаума, где спецмашины, спецдачи и прочее спецобслуживание. На этой закрытой территории стоит несколько аккуратных домиков. Нас встречает радостной улыбкой высокий загорелый человек. Представляется, говорит, как он рад, какая большая честь для него принимать друзей его друга, и что друзья его друга – его друзья, и какая мы красивая пара. Дабы не обременять наше романтическое путешествие большой компанией, нам подготовили отдельный домик, натопили баню, сейчас готовят шашлыки, а стол уже накрыт. Он проводил нас к уединенной хатке, притаившейся в гуще винограда, и пожелал хорошего отдыха. Домик оказался уютный, в нем имелась гостиная, спальня, баня с отдельным входом и небольшой бассейн. Перед домом расставили деревянную мебель. На столе не было свободного места – и зелень, и фрукты, и закуски, и буженина, и сервелат, и сочные местные сыры, и, конечно, вино и пиво. Мы не знали, что будет баня, тем более – бассейн, и купальных принадлежностей не брали. Я почувствовал, что Арина стесняется.

– В бане приготовлены полотенца и простыни, можно, как римские сенаторы, завернуться в них да так и ходить, мы тут одни практически. Если хочешь, я выйду, а ты переоденешься.

– Хорошо. Я не большая любительница бани, но если ты хочешь, давай сходим.

Она согласилась без особого энтузиазма, я вышел. Какая, думаю, напасть меня преследует? Ну, полгода встречались, ну, хорошо, только после свадьбы. Ну, первую брачную ночь провели в доме моей матери, всё неудобно. Утром на самолет, свадебное путешествие. Прилетели, устала, кто-то за стенкой громко говорит, и чтобы ей переодеться, я должен выйти. Уже кажется, что до свадьбы наши отношения были более страстные, чем сейчас, а теперь всё размеренно, спокойно, но в этом есть какая-то искусственность. Жизни мало, чего-то настоящего не хватает. Не знаю, можно ли это назвать страстью, её явно нет – что-то тайное держит, не даёт раскрыться ей как женщине и мне как мужчине.

Вернулся. Она подобрала волосы, простыня обхватила грудь и спрятала её стройное тело. Раздеваюсь, чувствую, что и сам начинаю смущаться, наматываю полотенце вокруг бедер. Заходим в баню – горячий, влажный воздух, особенно жарко под потолком. Надеваем шапки, без них даже уши обжигает, разматываю полотенце и сажусь на него, она не следует моему примеру, вроде бы ей и так удобно.

Не знаю, почему, но вспоминаю её мать с большой грудью, ласкающую перед камерой свои соски. А её дочь и в бане предпочитает сидеть со своим мужем, закутанная в простыню. А ведь когда целуемся, чувствуется скрытая страсть, но неужели так глубоко?