Звезды – холодные игрушки - Сергей Лукьяненко

Да, ложный образ поведения придется менять.

Здесь было, наверное, с сотню людей. Мужчин и женщин,обнаженных, раздевающихся и полуодетых. Кто-то пришел, кто-то уходил. Вдольстен шли ряды невысоких шкафчиков, в которые посетители аккуратно складывалиодежду. В сводчатом потолке спиралью тянулись маленькие окна, сквозь которыепробивался неяркий, словно фильтрованный, свет Матушки.

– Идем, – поторопил меня Таг.

Мы подошли к свободным шкафчикам. Катти и Таг началираздеваться сразу, я секунду помедлил.

Это нормально, – шепнул я себе наконец и тоже сталраздеваться. Вокруг было такое обилие нагих тел, что мой разум в панике отрексяот чувства, которое Катти назвала стеснительностью.

– В ураганный или в морской? – спросил Таг у Катти.

Девушка уже разделась, прикрыла свой шкафчик – я отметил,что замков на дверцах не было, – и на мгновение задумалась над вопросом.

– В морской вначале. Никки надо заново привыкнуть.

Я, не споря, пошел за ними. Ни ураган, ни море у меня сбаней не ассоциировались.

Вместе с десятком других обнаженных посетителей мы пошли поузкому проходу. И от каменного пола, и от каменных стен шло тепло, временами встенах попадались амбразуры, из которых нас обдавал горячий воздух. Освещениездесь уже было искусственное, матовые панели на высоком потолке. Все шли молча,серьезно, словно готовясь к какому-то важному ритуалу, и шлепанье босых ног пополу сливалось в странный ритм, дикарский аккомпанемент к грядущему действу.Пол под ногами, оставаясь горячим, стал мокрым. Откуда-то теперь сочилась водаи, не застаиваясь, стекала вперед – видимо, в коридоре был легкий, не ощутимыйглазом наклон.

Завороженный участием в процессии, я все же украдкойпоглядывал вокруг. Мужчин и женщин шло примерно поровну, большинство – молодые,наши ровесники. Очень много симпатичных девушек. Толпа явственно делилась наотдельные группки пришедших вместе, но даже в пределах одной компании никто некасался друг друга. Какой-то парень, поскользнувшись, неловко и больно упал наколено, хотя я мог поклясться, что он сумел бы удержаться, взявшись за плечоидущего рядом друга.

Повеяло горячим воздухом. Запахом соли и йода, словновпереди и впрямь было море. Раскаленное, почти кипящее. Воды под ногами сталобольше, и я теперь ступал осторожнее.

Коридор кончился внезапно, распахнувшись в помещение,напомнившее мне корабль Алари. Та же имитация пещеры и каменная облицовка.Только свет идет из окон. Пол быт засыпан крупным белым песком, попадались какие-торакушки и даже мелкие обломки кораллов. Песок был раскидан множеством мелкиххолмиков, барханов, на вершине которых сидели, стояли, лежали люди. Откуда-тодул горячий ветер, но жара стояла такая, что он приносил облегчение. Я мысленнооценил температуру как двукратную температуре здорового тела.

– Никки!

Вслед за Катти и Тагом я поднялся на маленький песчаныйбарханчик. Опустился, скрестив ноги. Мы сидели лицами друг к другу, одна измногочисленных групп. Обжигающие порывы ветра лизали тело.

– Как ты? – спросила Катти.

Я пытался не смотреть на нее. Нет, не помогла до конца этаврачебная процедура. Меня смущает собственная нагота, а еще более – ее…

– Интересно, – уклончиво ответил я.

– Отдыхай, – посоветовала Катти. – Расслабься-бди и отдыхай…

Закрыв глаза, я подчинился.

В общем-то было здорово. Тело негодовало, попав в этуисполинскую печь, однако жар почему-то становился все приятнее. Я вспотел, ногорячий воздух мгновенно высушил влагу. Песок медленно тек под порывами ветра,засыпая ноги, прожаривая кожу.

Хорошо…

– Никки!

Я открыл глаза – Катти и Таг уже поднялись.

– Идем, – сказал Таг. – Пора менять температурный режим.

Огибая песчаные холмики, на которых потели и сохлиобнаженные тела, мы пошли в противоположный конец зала. Там оказался маленькийводоем – стекающая по стене вода собиралась озерцом и вытекала сквозь арку встене.

– Ого-го! – закричал Таг, разбегаясь. Прыгнул, с головойпогрузившись в озерцо. Мы последовали за ним. Вода обожгла, она была ледяная,словно и не текла по раскаленным стенам. Я вынырнул, жадно глотая воздух. Тагуже направлялся к арке, полностью отдавшись на волю течения.

– За ним… – Катти вынырнула из воды рядом со мной. Мы почтисоприкасались телами. – Никки!

– Плыву, – согласился я.

Поток мчался по туннелю. Стены, вначале сложенные из камня,внезапно стали прозрачными. Теперь мы плыли по стеклянной трубе, идущей надтропинками. Под нами шли люди… кажется, нас они не видели, прозрачность былаодносторонней.

– Контрастные тепловые процедуры благотворно влияют наорганизм! – донесся до меня голос Катти, плывущей следом.

Ну неужели она не может сказать просто «здорово»?

Течение ослабло, и нас вынесло в новый зал. Я поднырнул поднависающий свод туннеля и оказался в новом водоеме.

Ого!

Вода и здесь была холодная. Зато ветер…

Ураганный зал? Видимо!

Пол был каменный, но кое-где выложенный деревяннымибрусками. Очень предусмотрительно, потому что подошвы обожгло с первого жешага. Порывы ветра заставляли жмуриться и пригибаться.

Песка здесь, конечно, не было. Его смело бы к стенам за однуминуту. Вместо песчаных холмиков зал был утыкан каменными глыбами с деревяннымиплощадками наверху. Мы торопливо поднялись на ближайший свободный камень,скорчились на помосте.

– Долго здесь нельзя! – крикнул мне Таг. – Три минуты,максимум – пять!

– Я рад! – отозвался я, перекрывая шум ветра. Мне казалось,что из тела буквально высасывает воду. Два произнесенных слова заставилипересохнуть рот, и я принялся глотать, выжимая слюну.

– Кто-то из поэтов сравнил полный цикл банных процедур спроцессом развития человечества! – сказала Катти. – Преодоление враждебныхприродных условий, хлад и пламень, стремительное движение, а в итоге – приливсил и любви к мирозданию!

– Не очень-то приятный процесс развития, – прошептал яскорее самому себе.

– Что? – спросила Катти.

– Думаю, что если убавить ветер и снизить температуру, топрирода покажется не столь враждебной! – крикнул я.

Не знаю, отчего тело чувствовало такую легкость. Может быть,от благотворного влияния банных процедур, а может, от счастья, что онизакончились.