Трофей императора - Алина Углицкая

Тем более, пока Роннар метался по Сумеречной Гряде в поисках пропавшей жены, Феликс уже засвидетельствовал свое почтение Совету Вождей, как регент Этрурии.

И все же они согласились. Со страшным скрипом, но согласились. Только после этого Роннар сдал полномочия.

В тот день, когда он непроизвольно обернулся, границу с Этрурией тайно пересекли несколько ньордов. В их задание входило похитить бывшего короля и принцесс и вывезти их в безопасное место. Их должен был прикрывать военный отряд.

Но сейчас Роннар не знал, чем закончилась эта вылазка и закончилась ли вообще. А потому ему оставалось лишь страдать, чувствуя безысходность, которая грызла его альхайру.

Валенсия приходила каждый день. Она с особой любовью заботилась об анкрах. С особой душевной теплотой относилась к Дину. И в то же время в ней жила боль, которая вспыхивала каждый раз, стоило ей только подумать о мире за границами Обители. О родных, о несостоявшемся муже…

Роннар не мог этого не замечать. За эти дни он узнал свою жену лучше, чем во время коротких встреч в Ирригене. И внутренний голос подсказывал: он не ошибся, связав с ней свою судьбу. Пусть остался без власти, без трона, но эта девушка-женщина стоит того, чтобы ради ее прощения пожертвовать даже жизнью.

Она была ему необходима, как воздух. И в то же время этого было мало. Он хотел большего. Хотел видеть в ее глазах такую же ласку, с какой она смотрела на его сына. Хотел чувствовать к себе ту же заботу, какую она проявляла ко всем, кто ее окружал. Он был готов сделать ради нее что угодно…

Но понимал, что ей ничего от него не нужно.

Она вычеркнула его из своей жизни. Перевернула страницу.

Он может начать все сначала, но уже никогда не сможет вернуть ту наивную детскую влюбленность, что светилась в ее глазах…

И вот теперь она здесь. Открыла решетку, вошла в его клетку. Стоит, стиснув руки, и пытается не подать виду, что очень волнуется. Но он-то слышит, как стучит ее сердце. Слышит весь спектр эмоций, что захлестывают ее.

Она его опасается, как опасаются дикого, неприрученного зверя. И в то же время искренне жалеет его.

О да, ее жалость - это отличное наказание! Хуже этого только нагадить в угол и смотреть, как она убирает!

Проклятье!

Роннар втянул воздух сквозь стиснутые зубы, пытаясь устоять на ногах.

Но его ослабевшее тело буквально рухнуло у ног девушки.

***

В первый миг Валенсия испугалась так, что едва не вылетела из клетки. Но дракон не пытался причинить ей вред. Он просто лежал и не двигался. Только тяжелое дыхание говорило, что он еще жив.

Несколько мгновений девушка смотрела на беспомощного исполина и чувствовала, как внутри все сжимается от жалости и стыда. Потом осторожно присела на корточки рядом с его головой. Все еще колеблясь, протянула руку и с замиранием сердца прикоснулась к надбровной дуге над плотно закрытым глазом.

- Эй… - выдохнула тихонько. – Все хорошо…

Зверь раздул ноздри, с шумом втягивая воздух. Его веки затрепетали, между ними появилась узкая полоса.

Позабыв о предупреждении Дина, подчиняясь внутреннему порыву, Ленси заглянула в драконий зрачок и застыла, не в силах отвести взгляд. В глазах зверя светилась почти человеческая тоска.

И снова, как в прошлый раз, она ухнула в пропасть. Боль, отчаяние, одиночество захлестнули ее, как порыв ледяного ветра. Выбили воздух из легких, заставили сердце упасть, а желудок болезненно сжаться. Перед глазами померкло, голова закружилась, а в висках набатом зазвучал шум собственной крови.

Но в этот раз у пропасти было дно.

Шаткое. Зыбкое.

Но оно было.

Там, в глубине, светилась надежда. Она была похожа на шарик, который слабо пульсировал и манил взять его в руки.

Уже не задумываясь, Ленси дотронулась до него, и ей показалось, что она коснулась чего-то сокровенного.

На ощупь шарик оказался теплым и мягким, как бок щенка.

И в тот же миг чужие эмоции схлынули, как уходит вода при отливе. Ленси осталась сидеть с гулко колотящимся сердцем, хватая ртом воздух, будто вытащенная на берег рыба.

Дракон сам отвел взгляд, обрывая ментальную связь.

Ей понадобилось время, чтобы прийти в себя и осознать, что случилось. Успокоив дыхание, девушка вновь глянула на дракона, но на этот раз уже не стремилась поймать его взгляд.

Голодовка, отсутствие свежего воздуха и солнечного света не прошли для него даром. Зверь был в плачевном состоянии. Потускневшая чешуя кое-где начала отставать и из-под нее выглядывала влажная кожа. Вокруг ноздрей и глаз запеклась серая корка. Даже язык, вывалившийся из пасти, был покрыт этим серым налетом.

А еще дракон дурно пах. Так, как пахнут больные животные.

- Ладно, - пробормотала Ленси, закончив беглый осмотр. – Давай-ка займемся тобой.

Последующие полчаса она потратила на то, чтобы перетащить из пустой клетки чистую поилку и наполнить ее водой. Потом, вооружившись мотком сена вместо мочалки, обмыла дракона от покрытого роговыми наростами лба до нервно подрагивавшего кончика хвоста.

Дракон почти не сопротивлялся, только тяжко вздыхал. Он позволил даже помыть себе брюхо, хотя это ему не слишком понравилось. А вот к области под хвостом категорически отказался допускать. Даже зарычал гневно и щелкнул зубами, когда Ленси решила настоять на своем.

- Хорошо-хорошо! – она примирительно подняла руки. – Понимаю, мужская честь – вещь неприкосновенная.

Глупая маленькая принцесса!

Если бы она только знала, о чем думал он в этот момент. Какие картины себе представлял. Как сильно желал ее!

Каждый раз, когда она касалась его, осторожно проводя мокрым сеном по телу, Роннара сотрясала нервная дрожь. Он крепился, до скрежета сжимая зубы, а фантазия рисовала то, на что он не смел и надеяться.

Но тут же отрезвляла холодная мысль: а стала бы принцесса Валенсия ухаживать за ним так самоотверженно, если бы знала, кто перед ней?

Он не хотел это знать. Он просто нежился в лучах ее доброты и заботы, а внутри росло убеждение, что лучше ему навсегда остаться в роли бессловестного анкра, но при ней, чем быть императором – но без нее.

Отмыв дракона, Ленси обработала его раны еловой живицей, которой тут было в достатке. Об этом способе еще раньше ей рассказал Дин. Потом поменяла подстилку, налила свежей воды и, ничуть не церемонясь, сунула ящера мордой прямо в поилку.

- Мне плевать, по каким убеждениям ты решил заморить себя голодом, - заявила она. – Совесть тебя мучает, или что-то еще. Но клянусь, я не сдвинусь с этого места, пока ты не начнешь пить!

Тяжелая голова дракона ушла на самое дно. Шея была слишком слаба, чтобы ее удержать.