Преследуя Аделин - Х. Д. Карлтон

если вы оба сможете присутствовать.

– Ох, я даже не знаю… – произносит Адди, неловкость возвращается. Последнее, чего она хочет, это притворяться моей девушкой дольше, чем необходимо.

Интересно, что же она будет делать, когда мы поженимся, и в ее животе будет расти мой ребенок?

В каком затруднительном положении она окажется.

– Пожалуйста, я обижусь, если ты не придешь. Зак оказался замечательным другом, и я буду убит горем, если не увижу вас двоих, – заметив трепет в ее глазах, он добавляет. – Если хочешь, мы можем продолжить разговор о деле твоей прабабушки. Поскольку мой отец был так близок к вашей семье, в детстве я часто видел Джона и Джиджи. На самом деле мы с Серой постоянно играли вместе. Уверен, что у меня в голове должна быть какая-то потенциальная информация.

Ублюдок.

Он манипулирует ею, а это очень плохо. Никто не может манипулировать моей девушкой, кроме меня.

– У меня несколько деловых встреч в эти выходные, – вклиниваюсь я, сохраняя лицо под контролем, но становясь немного злым из-за нежелательного интереса в глазах Адди. Ей нужна эта информация, и Марк это прекрасно знает.

Марк кладет руку на грудь.

– Неужели нельзя перенести эту встречу на другой день?

– Я свяжусь с тобой завтра, – обещаю я. Он соглашается, удовлетворившись этим ответом. Мудак уверен, что я скажу «да», и я даже не уверен, что он теперь ошибается, когда подцепил Адди.

Он сует мне стодолларовую купюру, чтобы покрыть счет, прощается и уходит. С его уходом мне кажется, что воздух снова чист, и я могу дышать. Он определенно умеет высасывать из мира все хорошее, когда находится рядом.

Я смотрю на Адди, а она уже смотрит на меня. Она ничего не говорит, ожидая, когда я объяснюсь.

Вздохнув, я встаю со стула и предлагаю ей свою руку. Она ожидаемо игнорирует ее. Хватает сумку с ноутбуком, встает и идет за мной.

Я молча провожаю ее до машины, и она не торопит меня.

– Я не позволю тебе приблизиться к этому месту даже на три метра. Он не должен был узнать о тебе, – твердо говорю я.

Мы подходим к ее внедорожнику. Она отпирает дверь, но пока не садится в машину.

– Я тоже не хочу быть втянутой во все это, – огрызается она. Она смотрит в сторону, о чем-то размышляя и пожевывая нижнюю губу. У меня снова возникает желание сделать это за нее. – Я не знаю, во что, черт возьми, ты ввязался, Зейд, очевидно, во что-то, о чем мне, вероятно, лучше бы и не знать, но я думаю, что держать меня подальше от этого уже поздновато.

Она вздыхает, готовясь к тому, что скажет дальше.

– Ты уже натравил на мою задницу опасных парней, так что это будет еще один, верно? Я пойду с тобой в этот раз. Я добуду нужную мне информацию, а ты получишь все, что тебе нужно от него.

Я не говорил ей, что мне от него что-то нужно, но полагаю, она чувствует, что я общаюсь с этим человеком не просто так.

– После этого мы можем притвориться, что расстались. Ты можешь действительно убраться из моей жизни, пока занимаешься всем этим, и, может быть, прихватишь с собой Макса и остальных, и на этом все закончится.

Я вскидываю бровь, и ее глаза улавливают это движение.

Все не так просто, когда речь идет об изнанке общества. Когда ты имеешь дело с очень злыми людьми, ты не можешь просто так взять и выйти. Марк положил глаз на Адди, осознает она это или нет. И если мы «расстанемся» – чего никогда, черт подери, не случится – она станет для него дичью.

Вместо того чтобы сказать все это вслух, я просто киваю.

– Ты пойдешь со мной только один раз. Ты будешь в безопасности и под защитой. И после этого я обещаю, что Марк больше никогда тебя не увидит.

Потому что я собираюсь убить его.

Мне просто нужно продержаться еще немного, пока я не соберу всю необходимую информацию.

– А остальное? – напирает она, сужая глаза.

– Если ты ждешь, что я скажу, что мы расстанемся, то ты заблуждаешься в этом больше, чем заблуждаешься касательно меня. Мы с тобой никогда не расстанемся. Но могу заверить тебя, что Макс больше не будет проблемой. Мы с ним мило поболтали, и он обещал быть хорошим мальчиком.

Ее глаза округляются.

– Ты угрожал ему?

– Ну, а что еще мне оставалось делать, детка? Попросить его по-хорошему и сказать «пожалуйста»?

Ее губы кривятся.

– Ты, наверное, только еще больше его разозлил.

– Если у него чудесным образом появится пара, которая будет больше, чем шарики для пинг-понга, которые он носит между ног, и он попытается обидеть тебя, о нем позаботятся.

Она морщит нос, и я не думаю, что она захочет спросить, откуда я знаю, какого размера его шарики. Я бы не хотел снова переживать этот кошмар.

– Позаботятся как? Ты собираешься убить и его?

– Разумеется. И тоже медленно. Начну с того, что перережу ему ахиллесову пяту, чтобы он не смог убежать, а потом…

– Это безумие, ты отправишься в тюрьму, – вклинивается она, с отвращением скривив губы. – Вообще-то, я надеюсь, что ты попадешь в тюрьму и тебя приговорят к смерти.

Она с рычанием разворачивается, но не успевает сделать и шага, как моя рука резко взлетает, перехватывая ее руку и разворачивая ее тело в обратную сторону, прямо мне в грудь.

Адди шумно вдыхает, ее глаза распахиваются, когда я одной рукой беру ее за шею, а другой хватаю за восхитительную попку, прижимая ее к своему телу.

– Будешь моей последней трапезой, детка?

Ее рот приоткрывается, а дыхание сбивается. Эти светло-карие глаза широко раскрыты и пылают от эмоций: шока, трепета.

И желания.

Я наклоняюсь ближе, мой рот всего в каком-то сантиметре от ее рта.

– На вкус ты как рай. Я мог бы пировать этой сладкой маленькой киской часами и все равно умер бы голодным. Это будет самое близкое приближение к Богу до того, как они введут мне инъекцию, согласна?

Она теряет дар речи, и я пользуюсь этим и ловлю эти сладкие губы своими. Она напрягается под моим напором, но не отстраняется. На моем языке расцветает фруктовый вкус ее «маргариты», и я не могу удержаться от стона.

– На вкус ты как гребаная нирвана, – хриплю я, прежде чем втянуть ее нижнюю губу в себя. На свободу вырывается ее слабый стон, и этого достаточно, чтобы свести меня с ума от голода. Я жаден,