Преследуя Аделин - Х. Д. Карлтон

стать приятной и спокойной прогулкой, чтобы поподсматривать за моей девочкой.

Теперь же мне придется возиться с этим ублюдком.

Марк идет рядом, болтая о том и сем – ничего такого, что я счел бы важным. Должно быть, у него не так много друзей. Он чертов болтун и наслаждается звуком собственного голоса. Готов поспорить на деньги, что он из тех парней, которые ежедневно стоят перед зеркалом и твердят себе о том, что у него все еще впереди.

«Бейли» прямо перед нами. Как только мы приближаемся к перекрестку перед баром, я сворачиваю налево, решив перейти дорогу, чтобы оказаться на противоположной стороне. Но когда я уже собираюсь нажать на кнопку светофора, Марк меня останавливает.

– Эй, «Бейли» – отличное местечко, чтобы выпить. Давненько я здесь не был.

Сдерживаюсь, чтобы не скрипнуть зубами, хотя все, чего мне сейчас очень хочется, это размолоть их в пыль. Главная причина, по которой я этого не делаю, состоит в том, что я больше не смогу кусать Адди за клитор.

А мне очень нравится это делать.

– Там довольно людно. Уверен, что не хочешь зайти куда-нибудь еще? Я знаю отличное место в нескольких кварталах отсюда.

Марк машет рукой, уже шагая через дорогу в сторону «Бейли».

Проклятье.

Я иду за ним, уже открывая рот, готовый предложить кучу причин, чтобы не идти туда, когда он поворачивается ко мне.

– На самом деле мне очень нравятся здешние напитки и еда. Я хожу сюда время от времени, и обычно без проблем получаю столик. Администратор меня любит, – говорит он, оканчивая свое заявление подмигиванием.

Да, интересно, сколько раз ты спрашивал ее: «Знаете, кто я», прежде чем она находила этот столик?

Думаю, не менее четырех раз.

Вздыхая про себя, заставляю себя ухмыльнуться, когда Марк подходит к «Бейли», заходит внутрь и сразу же направляется к администратору.

И точно так, как если бы в зал сейчас неожиданно зашел ее бывший, улыбка администратора блекнет, а затем превращается в самую натянутую улыбку, известную человечеству.

– Привет, Марк. На этот раз столик на двоих?

– Похоже на то, – отвечает Марк, хитро усмехаясь.

Сохраняю спокойное и приятное выражение лица, даже когда она вздыхает и ведет нас к столику во внутреннем дворике.

Прямо туда, где сидит Адди.

К счастью, когда мы приходим, она нас не замечает, хотя мы сидим всего через пять столиков от нее. Наш столик располагается перпендикулярно к ее, обеспечивая идеальный обзор на ее лицо в форме сердечка, оттопыренную нижнюю губу и длинные ресницы, распушившиеся на ее щеки.

Она поглощена своим ноутбуком, полностью сосредоточившись на работе, а не на окружающем мире. Ее нижняя губа то и дело оказывается между ровными зубами. У меня возникает сильнейшее желание приблизиться и зажать эту губу своими зубами.

Несмотря на одержимость моей маленькой мышкой, я отвожу взгляд. Более того, я стараюсь вообще не смотреть в ее сторону в присутствии Марка. У меня была возможность взглянуть на нее лишь раз, когда Марк шел впереди меня, и это единственное, что я себе позволил.

Если он заметит, что я смотрю на нее, она станет мишенью. И меньше всего я хочу, чтобы Адди попала на радары этих говнюков.

Пока Марк бубнит о каком-то законопроекте, который он не хочет принимать, мимо нас проходит пара с ребенком. Маленькая девочка оживленно болтает. На вид ей около пяти лет – симпатичная девочка с хвостиком, большими голубыми глазами и ямочками на щеках.

Я вижу скользкий взгляд на его лице еще до того, как он осознает, что делает, и мне в буквальном смысле приходится физически удержать себя, чтобы не вытянуть руку через стол, не перевернуть свой нож для масла вертикально вверх и не насадить его головой на него.

Вместо этого я принимаю решение в долю секунды. Семья проходит мимо Марка. Когда его голова поворачивается обратно ко мне, я отклоняюсь вбок и делаю вид, что рассматриваю девочку. Я смотрю чуть правее от нее на тарелку с едой – я скорее перережу себе горло, чем стану смотреть на ребенка с сексуальным подтекстом, – но для Марка это выглядит достоверно.

Я позволяю хищному взгляду задержаться на куриных котлетах на несколько секунд, а затем выпрямляюсь и изображаю невинность. Но чувствую, как взгляд Марка прожигает меня.

Как бы мне это ни было противно, мне нужно, чтобы он решил, что меня интересуют те же развратные занятия, которыми промышляет он.

Проходит час, пока я продолжаю притворяться, что проявляю интерес к несовершеннолетним девочкам, глядя прямо поверх их голов, на их еду или на все остальное, что находится достаточно близко, чтобы поддерживать эту иллюзию. Ничего слишком явного, и я не делаю это постоянно, чтобы не вызывать подозрений. Просто едва заметные взгляды то тут, то там.

А Марк в течение этого часа продолжает все больше пьянеть. В джентльменском клубе я заметил, что он цепляется за свой виски так, будто это его спасательный круг.

Чувствую, садизм сопровождается алкоголизмом.

И, конечно, именно тогда этот ублюдок и решает по-настоящему оглядеться и замечает все еще работающую Адди, которая забилась в свой уголок и печатает так, словно от этого зависит вся ее жизнь. Я наблюдал за ней краем глаза, и что бы она ни писала, она вкладывается в это.

– Вот это красота, – произносит Марк, глядя прямо на Адди. Ее рот обхватывает соломинку, и она допивает «маргариту».

Я не сразу перевожу на нее взгляд. У меня есть две секунды, чтобы принять решение: повести себя так, будто я ее не знаю, или заявить о своих правах на нее.

Прежде чем я успеваю открыть рот, Марк достает свой телефон и делает ее снимок; его большие пальцы быстро бегают по клавишам, пока он отсылает его кому-то.

Чертовски смело заниматься подобным дерьмом у меня на глазах. Я не уверен, повлияло ли на это совместное подглядывание за детьми или это сделал алкоголь, но это было намного смелее, чем я ожидал.

Моя рука опускается на его телефон, останавливая его.

Он смотрит на меня, его глаза расширены, а щеки раскраснелись.

– Что бы ты ни собирался делать, прекрати. Это моя девушка.

Каким-то образом глаза Марка становятся еще больше.

– Вон та? Она твоя?

Я киваю один раз.

– Она любит, когда ее оставляют в покое, пока она работает, и я уважаю ее личное пространство.

Белые кустистые брови Марка опускаются вниз.

– Что ж ты ничего не сказал? Хотя бы представишь нас?

– Я планировал сделать это после того, как она закончит