Колдун и кристалл - Стивен Кинг

– Иди сюда, Клей.

Клей спрыгнул с лошади.

– Присядем.

Все трое кружком присели на корточки. Джонас сорвалтравинку, сунул в рот.

– У нас не было оснований сомневаться в том, что намговорили об этом альянсовом отребье. Нашкодившие сосунки, которых отослали вМеджис. захолустный феод у Чистого моря, с надуманным поручением, котороескорее следовало рассматривать как наказание. Так нам говорили?

Рейнолдс и Дипейп кивнули.

– Вы в это верите после сегодняшнего вечера?

Дипейп покачал головой. Как и Клей.

– Они, возможно, сынки богатых родителей, – первым заговорилДипейп. – Но судя по тому, как они себя сегодня вели… они… – Он замолчал, нежелая озвучивать свою мысль. Абсурдную мысль.

А вот Джонас озвучил:

– Они действовали, как стрелки.

Поначалу ни Дипейп, ни Рейнолдс не отреагировали.

– Они слишком молоды, Элдред, – нарушил затянувшуюся паузуКлей Рейнолдс. – Таких молодых стрелков не бывает.

– Для подмастерьев они немолоды. В любом случае мы должныэто выяснить. – Он повернулся к Дипейпу. – Тебе предстоит дальняя поездка,красавчик.

– Но, Джонас!

– Никто из нас сегодня не покрыл себя славой, но кашузаварил именно ты. – Он смотрел на Дипейпа, а тот не решался поднять глаз,уставившись в землю. – Ты поедешь той дорогой, которой они приехали, Рой, ибудешь задавать вопросы до тех пор, пока не получишь ответы, которые утолят моелюбопытство. Клей и я будем ждать. И наблюдать. Играть с ними в «Замки», еслихочешь. А когда я почувствую, что мы можем нанести внезапный удар, возможно, мытак и поступим.

Он перекусил травинку. Кончик остался во рту, большая частьупала между его сапог.

– Знаете, почему я пожал его руку? Паршивую руку этогоДиаборна? Потому что мы не можем раскачивать лодку, парни. Особенно теперь,когда показалась гавань. Латиго и его люди, которых мы ждем, скоро появятсяздесь. Пока они не доберутся до Меджиса, в наших же интересах поддерживать мир.Но вот что я вам скажу. Никто, приставив нож к спине Джонаса, не остается послеэтого в живых. Слушай меня внимательно, Рой. Не заставляй повторять что-либодважды.

Джонас заговорил, чуть наклонившись вперед. Дипейп слушал.Вскоре начал кивать. Собственно, он даже приветствовал возможность уехать.Ненадолго. После сегодняшнего конфуза в «Приюте путников» перемена обстановкине могла не пойти ему на пользу.

Юноши уже подъезжали к «Полосе К», и солнцу оставалосьсовсем немного, чтобы подняться над горизонтом, когда Катберт нарушил долгоемолчание:

– Так что? Интересный и познавательный выдался вечерок, нетак ли? – Ни Роланд, ни Ален не ответили, поэтому Катберт наклонился кграчиному черепу, который вернулся на привычное место – луку седла. – А чтоскажешь ты, старый друг? Нам понравился наш вечер? Обед, танцы по кругу, а витоге нас едва не убили. Ты в восторге, не так ли?

Дозорный смотрел прямо перед собой мертвыми пустыми глазами.

– Он говорит, что слишком устал для разговоров, – Катбертзевнул. – Я, кстати, тоже. – Он повернулся к Роланду. – Я заглянул в глазамистеру Джонасу после того, как он пожал тебе руку, Уилл. Он намерен убитьтебя.

Роланд кивнул.

– Они намерены убить нас всех, – уточнил Ален. Роланд вновькивнул.

– Легко мы им не дадимся, но теперь они знают о нас больше,чем до этого вечера. Теперь нам не удастся зайти им за спину.

Он остановил коня, точно так же как остановил коня Джонас, втрех милях от того места, где находились сейчас юноши. Только смотрели Роланд иего друзья не на Чистое море, а на пологую ширь Спуска. Табун лошадей неспешнотянулся с запада на восток, едва различимые силуэты в предрассветной тьме.

– Что ты увидел, Роланд? – спросил Ален.

– Беду, – ответил Роланд. – И у нас на пути.

Он тронул Быстрого с места. И тут же мысли его вернулись кСюзан. А через пять минут после того, как положил голову на подушку, она емууже снилась.

Три недели прошло со званого обеда в Доме-на-Набережной истычки в «Приюте путников». Более никаких трений между ка-тетами Роланда иДжонаса не возникало. В ночном небе Целующаяся Луна завершила свой путь,народилась новая луна, Мешочная. Дни стояли ясные и теплые, даже старожилы непомнили такого чудесного лета.

Одним прекрасным летним утром Сюзан Дельгадо галопом несласьпо Спуску на двухлетнем буланом жеребце Пилоне. Ветер осушил слезы на ее щекахи растрепал волосы. Она сжала бока Пилона сапогами, понуждая его прибавитьскорости. Пилон прибавил. Уши его прижались к голове, хвост встал трубой.Сюзан, в джинсах и старой, чересчур большой для нее рубашке цвета хаки (однойиз отцовских), которая и послужила причиной этой бешеной скачки, наклонилась вперед,чуть приподнявшись над седлом. Одной рукой она держалась за рог передней луки,второй поглаживала сильную шелковистую шею жеребца.

– Еще! – прошептала она. – Быстрее! Прибавь, мальчик!

Пилон подчинился. Она даже не подозревала, что он можетразвить такую скорость.

Они мчались вдоль верхней границы Спуска, и она видела егоизумрудно-золотой простор, далеко-далеко переходящий в голубизну Чистого моря.В другой день этот великолепный вид и пахнущий морской солью ветерок подняли быей настроение. Сегодня ей хотелось слышать лишь топот копыт Пилона ичувствовать, как перекатываются под ногами его мышцы. Сегодня ей хотелосьубежать от собственных мыслей.

И все потому, что она спустилась вниз в старой отцовскойрубашке.

Тетя Корд стояла у плиты в домашнем халате, но с ужеуложенными волосами. Она сварила себе овсяную кашу; наполнила тарелку и понеслак столу. Едва тетя повернулась к ней с тарелкой в руках, Сюзан поняла, что безочередной ссоры не обойтись, губы Корделии пренебрежительно дернулись, онанеодобрительно глянула на апельсин, который чистила Сюзан. Тетя все еще злиласьиз-за серебряных и золотых монет, которые уже могла бы держать в руке, если бне эта идиотка-ведьма, объявившая, что Сюзан до осени должна ходить вдевственницах.

Но главная причина заключалась в другом. Проще говоря, онидо смерти надоели друг другу. Деньги стали не единственным разочарованием тетиКорд. Она-то рассчитывала, что еще этим летом станет полноправной хозяйкойдомика на Спуске… разве что согласится иногда делить его с мистером ЭлдредомДжонасом, к которому Корделия воспылала самыми теплыми чувствами. А вместоэтого они по-прежнему проживали в городском доме вдвоем, женщина, которойосталось совсем немного времени, чтобы распрощаться с месячными, тощая, спостной улыбкой на постном лице и крошечной грудью, едва заметной в платьях подгорло с высоким воротником (шея, как часто говорила она Сюзан, первым деломвыдает возраст), волосами, теряющими каштановый блеск под напором седины, и юнаядевушка, умная, пышущая здоровьем, выходящая на пик своей красоты. Они терлисьдруг о друга, как кремень и огниво, каждое слово могло вызвать искру.Удивляться этому не приходилось: мужчина, сила любви которого заставляла ихлюбить друг друга, ушел.