Колдун и кристалл - Стивен Кинг

В голове его роились вопросы… по всему выходило, чтоситуация ужасная. Поначалу он думал, что у него разыгралось воображение: детямвезде чудятся опасности и заговоры, благо этому способствуют прочитанные книги.Но после разговора с «Ренни» Ренфрю он понял, что воображение тут ни при чем.Концы с концами явно не сходились, вопросы оставались, а более всего Роландабесило другое: он не мог сосредоточиться на этих вопросах, не говоря уже о том,чтобы попытаться найти ответы. Потому что при каждой попытке перед егомысленным взором возникало лицо Сюзан Дельгадо… ее лицо, ее ниспадающие наплечи волосы… даже бесстрашное движение ее туфелек, синхронно следующих за егосапогами. Вновь и вновь в ушах отдавались его последние фразы, произнесенныевысокомерным, самодовольным тоном проповедника. Он отдал бы все, что угодно,чтобы эти слова и этот тон остались при нем. После праздника Жатвы она ляжет наподушку Торина и еще до первого снега будет носить под сердцем его ребенка,может, наследника, но что тут такого? Богачи, знаменитости, аристократызаводили наложниц с незапамятных времен. У самого Артура из Эльда их было неменьше сорока, если верить легендам. Так какое, собственно, ему до этого дело?

Я думаю, что влюбился в нее. Вот почему это и мое дело.

Неприятная мысль, но не из тех, от которых можноотмахнуться: он хорошо знал свое сердце. Он любил ее, это точно, но какая-тоего часть ее ненавидела и напомнила о той чудовищной мысли, что пришла к немуза столом: он прострелил бы Сюзан Дельгадо сердце, если бы пришел вооруженным.Олив Торин… с какой грустной улыбкой сидела она в конце стола… напрямуюассоциировалась у него с матерью. Разве не те же грусть и печаль увидел он вглазах матери в тот день, когда советник отца зазвал его в ее комнату. Мартен врубашке с открытым воротом. Габриэль в просторном домашнем платье, воздух,пропахший тем, чем они занимались все жаркое утро.

Он в ужасе отогнал от себя возникший образ. И его тут жесменил другой: Сюзан Дельгадо, серые глаза и золотистые волосы. Он увидел еесмеющейся, с откинутой головой, с руками, сцепленными под сапфирами,подаренными ей Торином.

Роланд решил, что может простить ей согласие пойти вналожницы. Чего он не мог простить, несмотря на тягу к Сюзан, так это ужаснуюулыбку на лице Олив, когда та смотрела на девушку, сидевшую на месте,принадлежащем ей. Сидевшую на ее месте и смеющуюся.

Такие вот мысли не выходили у него из головы, пока онотмеривал ярд за ярдом по пустынным улицам. Вроде бы они не имели к немуникакого отношения, он приехал сюда не из-за Сюзан Дельгадо, что ему мэр схрустящими суставами и его несчастная жена… но он не мог отделаться от них изаняться порученным ему делом. Он забыл лицо своего отца и, шагая в лунномсвете, надеялся вновь увидеть его.

В конце концов он добрался до Равной улицы, по которой ипобрел с севера на юг, думая о том, что, может, стоит пропустить с Катбертом иАденом по стаканчику и бросить пару раз кости на Аллее Сатаны, прежде чемвернуться к Быстрому и отправиться спать. И тут, взглянув в сторону «Приюта»,он заметил Джонаса: высокий рост и длинные, падающие на плечи волосы непозволяли спутать его ни с кем другим, который стоял у дверей салуна,вглядываясь в происходящее внутри. Рука его, лежащая на рукоятке револьвера, инапрягшееся тело тут же заставили Роланда забыть обо всем другом. В салунечто-то происходило: если Берт и Ален там, вдруг им не удалось остаться встороне. В городе они посторонние, вполне возможно, даже вероятно, что не все вХэмбри любят Альянс, хотя за обеденным столом утверждалось обратное. А может, всложном положении оказались друзья Джонаса. Во всяком случае, в салунезаварилась каша.

Инстинктивно, еще не зная, почему он это делает, Роландмягко взбежал на крыльцо продовольственного магазина, где в ряд стояливырезанные из дерева животные (возможно, приколоченные к полу, чтобыразгулявшиеся клиенты салуна не утащили их, распевая детские песенки). Роландшагнул за последнего в ряду, медведя, присел, чтобы шляпа не торчала надголовой зверя, и сам застыл как изваяние. Он увидел, как Джонас повернулся,оглядел улицу, затем всмотрелся во что-то по левую руку от него… Роланд сбольшим трудом уловил: «Мяу! мяу!»

Кот. В проулке между домами.

Джонас постоял еще мгновение, а потом шагнул в «Приют».Роланд тут же покинул свое укрытие, слетел по ступеням и пересек улицу. Он необладал чутьем Алена, умеющего появиться в нужном месте и в нужное время, нотут интуиция подсказала ему, что надо спешить.

А над его головой Целующаяся Луна прикрылась облаком.

Красотуля все еще стояла на скамье, но уже совсем не пьяная,желание петь исчезло без следа. Она едва верила своим глазам: Джонас приставилревольвер к виску мальчика, тот прижал нож к горлу Рейнолдса, а тот целился вголову другого мальчика (с птичьим черепом на шее, висящим на цепи, продетой вглазницы), который держал на прицеле Роя Дипейпа. И, кстати, успел пролитькровь Роя Дипейпа. А когда Джонас предложил мальчику-здоровяку опустить нож,прижатый к горлу Рейнолдса, мальчик-здоровяк отказался.

Теперь меня можно бить по голове и отсылать в пустошь наконце тропы, подумала Красотуля, потому что я увидела все, что мне сужденоувидеть. Она решила, что со скамьи ей стоило бы слезть… стрельба могла начатьсяв любую секунду, и одним выстрелом дело бы не закончилось, но иногда, мысленносказала она себе, можно и рискнуть.

Потому что такого зрелища второй раз уже не увидеть.

– Мы в городе по поручению Альянса, – продолжил Ален. Однойрукой он зарылся в мокрые от пота волосы Рейнолдса, вторая с той же силойприжимала нож к его горлу: кожа под лезвием промялась, но пока оставаласьневредимой. – Если вы причините нам вред, Альянс этого так не оставит. И нашиотцы тоже. За вами будут охотиться, как за собаками, а когда поймают – повесятголовой вниз.

– Сынок, до ближайшего патруля Альянса двести колес, может,и все триста, – ответил Джонас, – а я бы плевать на него хотел, даже если бы онпритаился за ближайшим холмом. И ваши отцы меня не пугают. Опусти нож, а не тоя вышибу твои гребаные мозги.

– Нет.

– Дальнейшее развитие событий, несомненно, заинтересуетприсутствующих, – весело воскликнул Катберт… хотя в голосе и зазвучали нервныенотки. Не страх, просто волнение. А ведь парни хоть куда, мрачно подумалДжонас. Недооценил он их, принял за молокососов, это точно. – Вы стреляете вРичарда. Ричард перерезает горло мистеру Плащу аккурат в тот момент, когдамистер Плащ вышибает мне мозги, а мои бедные умирающие пальцы высвобождаютрезинку, и стальной шарик пробивает голову мистеру Очки. Вы, правда, уйдетеживым и невредимым, но едва ли сие утешит ваших мертвых друзей.

– Предлагаю ничью, – обратился Ален к мужчине, которыйдержал револьвер у его виска. – Мы все опускаем оружие и расходимся.