Блондинка в бетоне - Майкл Коннелли

– И какая у нас частота? – посмотрев на рации, спросил он.

– Частота, частота… ах да – пятая частота. Симплекс пять. Эта частота используется только при чрезвычайных ситуациях – ну там при землетрясении, наводнении и тому подобных вещах. Шеф решил, что лучше не использовать наши обычные частоты. Если Мора тот, кто нам нужен, он может прослушивать радио.

Босх подумал, что Ролленбергер, вероятно, считает и это хорошей идеей, но спрашивать его не стал.

– Думаю, это хорошая идея – так вот соблюдать осторожность, – сказал лейтенант.

– Конечно. О чем еще я должен знать? – Он посмотрел на Эдгара, который все еще висел на телефоне.

– Он до сих пор пытается найти ту, которая четыре года назад осталась в живых. Он уже добыл копию дела о разводе Мора. Возражений ответчика по нему не было.

Повесив трубку, Эдгар записал что-то в блокнот и, не глядя на Босха, встал.

– Спущусь вниз, выпью кофе, – сказал он.

– Хорошо, – сказал Ролленбергер. – К концу дня у нас будет своя собственная кофеварка. Я уже поговорил с шефом, и он должен был сделать заявку.

– Прекрасная идея, – сказал Босх. – Пожалуй, я спущусь вместе с Эдгаром.

Эдгар шел быстро, стараясь оторваться от Босха. Подойдя к лифту, он нажал кнопку вызова, но затем, не замедляя шагов, прошел мимо лифта и направился к лестнице. Босх последовал за ним, и когда они оба спустились на один этаж, Эдгар вдруг остановился и резко обернулся:

– Почему ты идешь за мной?

– За кофе.

– Чушь какая!

– Ты…

– Нет, я еще не разговаривал с Паундсом. Ты же знаешь, что я был занят.

– Вот и хорошо. И не надо.

– О чем ты говоришь?

– Если ты не говорил об этом с Паундсом, то и не надо. Забудь об этом.

– Ты серьезно?

– Да.

Он все еще скептически смотрел на Босха.

– Пусть это будет для тебя уроком. И для меня тоже. Ладно?

– Спасибо, Гарри.

– Не надо говорить мне «спасибо, Гарри». Просто скажи «ладно».

– Ладно.

Спустившись на следующий этаж, они подошли к кафетерию. Вместо того чтобы разговаривать в присутствии Ролленбергера, Босх предложил выпить кофе за одним из столиков.

– Ганс Вверх – это еще та штучка, доложу я тебе, – сказал Эдгар. – Мне все видятся часы с кукушкой, только вместо кукушки все время выскакивает Ролленбергер и говорит: «Прекрасная идея, шеф! Прекрасная идея, шеф!»

Босх улыбнулся, и Эдгар облегченно засмеялся. Гарри видел, что с него словно слетела огромная тяжесть, да и сам он был рад тому, что сделал.

– Значит, насчет выжившей пока ничего нет? – спросил он.

– Пока неизвестно, где она. Но эти четыре года, что прошли с тех пор, как она убежала от Кукольника, были для Джорджии Стерн не слишком удачными.

– А что случилось?

– Ну, я почитал ее бумаги и поговорил с некоторыми ребятами из нравов – похоже, она села на иглу. После этого ее внешность уже не годилась для съемок. Понимаешь, кто же будет смотреть такой фильм, если у девушки следы от уколов на руках, ногах или шее? У наркоманов в этом бизнесе возникают проблемы: на экране ты совсем голый, и скрыть это дерьмо не удастся.

– Так или иначе, я поговорил с Мора, просто чтобы установить формальный контакт и сказать ему, что я ее ищу. Он и дал мне эту наводку насчет следов от иглы, но больше у него ничего нет. Ты как считаешь, правильно было, что я с ним говорил?

– Думаю, что да, – немного подумав, сказал Босх. – Лучший способ удержать его от подозрений – действовать так, будто он знает столько же, сколько и мы. Если бы ты его не спросил, а потом он узнал бы от осведомителя или от кого-то из отдела нравов, что ты ее ищешь, он бы, вероятно, догадался.

– Ага, я именно так и подумал, так что позвонил ему сегодня утром и задал несколько вопросов. Насколько ему известно, кроме нас никто не работает по этому новому делу. О нашей спецгруппе он ничего не знает. Пока не знает.

– Единственная проблема со свидетельницей заключается в том, что если он знает, что мы ее ищем, то может тоже ее разыскивать. С этим нужно поосторожнее. Сообщи группе наблюдения.

– Да, конечно. Или пускай Ганс Вверх им это скажет. Стоит послушать, как он говорит по роверу – прямо как этакий скаут-орел.[27]

Босх улыбнулся, представив, как Ганс Вверх вовсю использует кодовые обозначения.

– Вот почему она больше не работает в порнобизнесе, – вернувшись к прежней теме, сказал Эдгар. – За последние три года у нее было несколько дел за хранение наркотиков, пара арестов за проституцию и много-много задержаний за опьянение. Она постоянно попадалась. Всегда отсиживала срок, но ничего серьезного – два, три дня зараз. Недостаточно для того, чтобы она слезла с иглы.

– Так где же она работает?

– В Вэлли. Я все утро был на связи с тамошними «нравами». Они говорят, что обычно она работает в коридоре Сепульведы вместе с остальными уличными.

Босх вспомнил молодых женщин, которых видел там, когда ехал к Черроне – менеджером и сутенером Ребекки Камински. Вполне возможно, что, не подозревая об этом, он тогда видел Джорджию Стерн или даже говорил с ней.

– Что такое?

– Да так, ничего. Просто я недавно там проезжал и вот сейчас думаю, что, возможно, ее видел, только не знал, кто она такая. Что говорят ребята из «нравов» – у нее есть защита?

– Неа, ни о каком сутенере они не знают. Думаю, она уже отработанный материал. Большинство сутенеров предпочитает лошадок получше.

– Так «нравы» уже ее ищут?

– Пока нет, – сказал Эдгар. – Сегодня у них подготовка, но завтра вечером они выйдут на Сепульведу.

– Какие-то свежие фотографии есть?

– Есть.

Из своей спортивной куртки Эдгар вытащил пачку фотографий. Все они были сделаны при задержании. У Джорджии Стерн действительно был довольно потрепанный вид. В осветленных волосах по меньшей мере сантиметра на два проглядывали темные корни. Под глазами виднелись такие темные круги, что казалось, будто они вырезаны ножом. Щеки впалые, глаза стеклянные. Ее счастье, что она успела принять дозу еще до ареста. Это означало, что за решеткой ей пришлось провести меньше времени в мучительном ожидании, когда можно будет принять новую порцию наркотика.

– Эта сделана три месяца назад. В состоянии опьянения. Просидела два дня в Сибил.

Институт Сибил Бранд – так называлась окружная женская тюрьма, половина мест в которой была специально оборудована для приема наркоманок.