В плену сердца - Тори Майрон

Наслаждение от вкусной еды, расслабляющих ванн или нарочных попыток подействовать Адаму на нервы ни в какое сравнение не идёт с наслаждением, которое с недавних пор приносит мне близость с ним. Я готова трахаться с Хартом вечно. Я не шучу. Если ещё неделю назад я втихаря молилась, чтобы он поскорее кончил и прекратил меня драть во всевозможных позах, то теперь я умоляю его во весь голос, лишь бы он даже не вздумал останавливаться.

Если бы я раньше могла испытывать то, что испытываю сейчас во время секса с мужчиной, я без раздумий сама бы заперла Николину внутри и, подцепив в «Атриуме» какого-нибудь симпатяжку, отправилась бы с ним в приватную комнату, где и денег бы наварила нормально, и удовольствие получила бы несказанное.

Это же работа мечты! Никак иначе! И чего это Николина вечно отказывалась от подобного? Из-за своей безответной любви к Остину? Или дурацких принципов? Смешно просто. Что первое, что второе. Разве это веские причины, чтобы добровольно отказываться от возможности заработать быстро и легко, особенно учитывая, что ты годами живёшь в полной жопе?

Она ночами могла за деньги танцевать голой да тереться об мужиков, надрачивая им, а заработать в разы бо́льшую сумму с удовольствием и пользой для тела — фу, гадость?! Где логика? Не въезжаю. Ладно, ещё в случае с Адамом я могу понять: поджаривать себя морально и ходить после окончания контракта безжизненным овощем даже с миллионами неохота, но в остальном… Странная Ники баба. И глупая. Слава богу, я не такая. У меня подобных заморочек нет.

И вот же удача, что бразды правления над телом уже три месяца принадлежат мне, и так будет продолжаться до тех пор, пока Адам меня не отпустит. А я, признаюсь, больше не горю желанием, чтобы это произошло как можно скорее. Сейчас, когда секс с боссом стал моим новым любимейшим делом, я вовсе не против побыть его шлюхой подольше. Может, в будущем ещё и подзаработать на этом сумею. Кто знает. Всё возможно. Если Харт уже выпустил меня из спальни, то смею предположить, что и другие наградки за хорошее поведение не заставят себя долго ждать. И очень надеюсь, что среди них будут деньги.

Ну а что? Кто-то же должен позаботиться о нашем будущем после освобождения. И кто это будет, если не я? Николине, конечно, не привыкать ходить бедной, ободранной и голодной, но лично меня совсем не радует перспектива оказаться на улицах Нью-Йорка без гроша в кармане. И потому теперь помимо задачи выклянчить у Адама разрешение на прогулку, мне ещё необходимо зародить в нём желание подкинуть мне деньжат.

Каждый труд должен быть оплачен — и об этом неоспоримом факте мне нужно будет как-то ненавязчиво ему напомнить. И я обязательно сделаю это. Просто с данным вопросом не буду спешить. Я всего неделю кайфую от своих обязанностей и стопроцентно даю Адаму то, что он так долго от меня хотел получить, — а это слишком короткий срок, чтобы начать выпрашивать у босса денежное вознаграждение. Сначала нужно добиться его полного удовлетворения моими услугами, а потом уже что-либо просить.

Именно поэтому я пока об этом даже не заикаюсь, а просто наслаждаюсь теми новшествами, что теперь мне доступны в свободное время: куча спален с разным видом из окна и выходом на террасы; просторная кухня, где я могу собственноручно приготовить себе любое блюдо; тренажёрный зал, огромный бассейн, сауна и комнаты с бильярдным столом и роялем. И плевать, что ни в одно и на втором я играть не умею, самое важное — это знание, что я имею возможность это сделать.

В общем, жизнь пленницы постепенно налаживается, и неожиданный бонус в виде отсутствия в апартаментах Виолы лишь добавляет моему прекрасному настроению несколько баллов.

Теперь вместо роковой рыжей стервы моим ежедневным собеседником является немногословный божий одуванчик лет пятидесяти — Лорен. Причём настолько немногословный, что её и собеседником назвать будет слишком громко. Даже скупая на разговоры Сьюзен на фоне неё теперь кажется болтушкой. Та хоть давала односложные ответы. Эта же чаще всего просто кивает и уходит продолжать выполнять работу по дому, в которой я, к слову, совершенно ей не помогаю, даже несмотря на вагон свободного времени. Зачем оно мне надо? В своё время я уже наубиралась вдоволь после вечных пьянок Филиппа и Юны. На всю жизнь хватит. Поэтому сейчас мой максимум — это приготовление еды для себя любимой. И то не всегда, а лишь когда появляется настроение для готовки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ В основном же новая программа моих затворнических будней состоит из обалденного секса по ночам с шикарным мужчиной; крепкого, сладкого сна до полудня; принятия солнечных ванн, развалившись в шезлонге на террасе; вкусных и сытных приёмов пищи без боязни схлопотать отравление; интенсивных силовых тренировок с весами, по которым моя задница заметно истосковалась; и моего самого любимого занятия — плаванья в бассейне, во время которого я окружаю себя оконной визуализацией различных морей и океанов.

Я бы, конечно, могла обойтись и без ярких, до жути правдоподобных курортных иллюстраций, в которых в ближайшем будущем мне побывать не светит, но Николина всегда мечтала увидеть и поплавать в море, поэтому я хочу её побаловать небольшой игрой воображения, особенно после её подарка мне в виде возможности кайфовать от секса.

Взамен за такой неожиданный апгрейд мне ничего не стоит каждый день забираться в тёплую воду, проплывать пару десятков кругов, а затем вытягиваться на спине звездой и представлять, как окружающая меня водная картинка превращается в настоящую. 

В первый раз я нежилась в самом чистом море из всех, в каком можно купаться, — в Красном. Во второй — в самом глубоководном, Филлипинском. После мысленно улетала в Чёрное, Андаманское, Коралловое, Средиземное, а сейчас, предварительно налюбовавшись бирюзой Мёртвого, я прикрываю глаза и парю, словно невесомое пёрышко, в самом солёном море на свете, в котором невозможно утонуть. (Всю эту информацию мне кратко выдавали многофункциональные окна перед началом каждой видеоиллюстрации.)

Представления о том, что я нахожусь за тысячи километров от пентхауса, на пару с ласкающей тело водой знатно расслабляют меня и уносят в некую блаженную прострацию, а запертую Николь несказанно радуют. По крайней мере я на это очень надеюсь, ведь знать это наверняка больше не могу — уже целую неделю я её практически не чувствую.

Ники вроде бы есть, но спрятана настолько глубоко, что временами мне кажется, будто я в самом деле осталась одна.

Никакого буйства, споров, борьбы за главенство я от неё больше не получаю, и этот радостный факт наконец позволяет меня удерживать полный контроль над «щитом» и испытывать абсолютное спокойствие за своё существование.