Вьетнамский кошмар - Брэд Брекк

— Держи дистанцию, чувак…не липни ко мне…наступишь на мину, а мне не хочется подыхать!

Однако на лесных тропах все ребята, как правило, сбивались в кучу, нарушая колонну, потому что даже намёк на то, чтобы остаться один на один с этой таящей опасности первобытной дикостью, был невыносим.

Мы топали по болотам и кукурузным полям, вверх и вниз по горам, пересекали потоки — всего не упомнишь. На открытых пространствах солнце немилосердно пекло наши головы, а в джунглях грязь липла к ботинкам.

Я плохо различал окрестности, потому что очки мои всё время запотевали. Или пот заливал их, и мне приходилось постоянно тереть стёкла пальцами, чтобы видеть хотя бы идущего впереди.

Глаза горели от пота. Организм терял соль, и я кидал в рот соляные таблетки, как хлопья поп-корна. Некоторые повязали на шеи полотенца, а на голову — зелёные банданы. Пот насквозь промочил рубахи и тёмными пятнами проступил на штанах — на заднице и на ногах ниже колен.

Было невероятно жарко, почти как в сауне, но, несмотря на пышную растительность, кислорода не хватало. А ведь он был так необходим, чтобы тащиться по зарослям при влажности воздуха в 99 процентов.

Жуткие ночи на Нагорье были прохладны и влажны. У каждого имелось по плащ-палатке, что-то вроде одеяла, чтобы согреваться и отгонять страхи, хотя бы и надуманные. Кое-кто поливал волосы аэрозолем, пытаясь защититься от насекомых.

Целыми днями мы шарили по джунглям и холмам, но больше не вступали в контакт с противником. Словно тот растворился в воздухе. Моя винтовка М-14 как будто отяжелела: приходилось постоянно держать её наготове, и к ночи мышцы рук сводило судорогой от усталости.

В этой стране монтаньяров деревушки, натыканные под навесом джунглей, лепились к склонам гор. Если б ничего другого не существовало, то эта страна — один из последних неизведанных уголков Земли — сама по себе придавала б особый колорит нашим рейдам. И в эту страну месяц за месяцем уходили солдаты в поисках мистера Чарли и в надежде прожить ещё чуть-чуть, чтобы успеть отправиться в краткосрочный отпуск и подцепить триппер в Бангкоке или Гонконге.

Они шли и шли, пока руки не начинали ныть от винтовок и пулемётов, пока плечи не начинали болеть от впивающихся брезентовых лямок тяжёлых ранцев, пока ноги не начинали дрожать и подкашиваться от усталости, — утирая глаза и обливаясь потом, пока пота не оставалось совсем.

Вторые номера пулемётных расчётов — мы называли их «носильщики боеприпасов» — тащили особенно тяжёлый груз. Дополнительно к основному снаряжению: ранцу, винтовке, гранатам, минам «клеймор», лёгкому противотанковому ружью, каске, фляге, плащ-палатке и сухпайкам — им приходилось нести по 200 пулемётных патронов в лентах, крест-накрест на груди, как у мексиканских революционеров из армии Панчо Вильи.

Головного меняли каждый день. Ему надлежало идти по тропе, загнав патрон в ствол и поставив винтовку на автоматический режим. Если ему слышалось или казалось что-нибудь подозрителное, он должен был остановиться. Если же замечал какое-либо движение, то должен был сначала стрелять, а потом уже задавать вопросы. Так называемая «разведка боем»: расстреляй джунгли к чёртям собачьим и подожди, ответят ли на это джунгли.

Время отсчитывалось по восходам и закатам, да ещё по противомалярийным пилюлям, принимаемым по воскресеньям. За счастье почиталось не попасть под атаку противника посреди ночи или оставаться на выбранной позиции лишний день.

Одним из лучших видов оружия пехоты на передовой считались лёгкие противотанковые гранатомёты — современные базуки. Их снаряды-ракеты предназначены пробивать броню танка так же, как и болванки 106-мм безоткатных орудий, из которых мы стреляли в учебном лагере. Однако во Вьетнаме они использовались против блиндажей и людей. Это такая зелёная труба из фибергласа в два фута длиной и четырёх дюймов в диаметре, с ремнём и спусковым механизмом. Чтобы использовать трубу, нужно расчехлить концы и телескопически удлинить её вдвое. Снаряд уже внутри, готовый к выстрелу. Настраиваешь прицел — и труба превращается в противотанковое реактивное ружьё, которое для выстрела кладётся на плечо.

Если правильно использовать эту штуку, то можно гарантированно испортить косоглазым всю обедню. Нужно только следить, чтобы вылетающий назад огонь от гранаты не испортил день своим.

После выстрела пустой корпус выбрасывается. Гранатомёт лёгкий, эффективный, — прекрасный экземпляр современного вооружения.

Его единственный недостаток в том, что после таскания по джунглям в течение нескольких недель он часто даёт осечку.

Солдатам выдавалось по шесть гранат. Зелёные и гладкие, эллипсоидной формы, они напоминали пасхальные яйца с ручкой. Внутри находилась катушка перфорированной проволоки, готовой разлететься на 500 мелких осколков.

Армия утверждала, что эти гранаты превосходили старые металлические ананасы, применявшиеся во Второй мировой.

Мы миновали местность, где бомбы выкосили джунгли в сплошной валежник. Деревья толщиной в добрый фут лежали, словно перекушенные у основания, пни торчали под странными углами к земле и напоминали ряды гнилых зубов — весь лес был измочален на зубочистки.

Фрукты составляли лучшую часть сухпайка. Некоторые солдаты съедали их сразу, чтобы не пришлось умирать, не отведав доброй пищи, другие же крепились до самого боя.

— Смешно, — рассказывал Симс, — в прошлом месяце, как раз посреди перестрелки, Харрис обернулся ко мне и попросил «П-38».

— Консервный нож, что ли?

— Вот-вот. Сказал, что хочет есть. Бросил винтовку, привалился к дереву и ел свои персики, пока мы поливали лес свинцом. Тот ещё парень, честное слово…

Каждому выдавалось по комплекту униформы, и когда она приходила в негодность, со склада привозили новую. Для питья всегда имелась вода, но солдаты были счастливы, когда хоть раз в неделю удавалось побриться и помыться в речке. Никому не нравилось такое положение вещей. Но, как и ко всему во Вьетнаме, к этому привыкали.

Полноценный сон в лесу был невозможен. Можно было рассчитывать на некое полузабытьё. Какая-то часть сознания всегда была настороже до самой зари. Ночью прошибал пот, ты проваливался в полусон и снова приходил в себя и очень скоро уже умел отключаться от звуков джунглей…

Но позвякивание затвора, еле уловимое шуршание в кустах или другой какой незнакомый звук приводил тебя в состояние наивысшей боеготовности.

Мы всё время хлебали тёплую воду из фляжек, но она не утоляла жажды. Мы почти варились в духоте джунглей, влага выпаривалась из тел, и мы валились с ног на тропе от теплового удара.

Ночами становилось прохладней, но вместе с прохладой приходил страх темноты и налетали тучи голодных москитов.

Как будто Солнце и Земля находились в зловещем содружестве с врагом и мучили нас день за днём.

На шестые сутки в сумерках мы засекли обедавших за речкой трёх партизан.

— Давайте немного подзаработаем, — прошептал взводный.