Вьетнамский кошмар - Брэд Брекк

Часто этот солдат одет только в шорты, рубаху, сандалии, вырезанные из старой покрышки, и бамбуковую шляпу. Партизан отвечает за свою маскировку: он тщательно раскладывает ветки и листья и становится невидим даже в непосредственной близости.

Облетая на малой высоте караваны Южно-Вьетнамской армии, американские лётчики радировали, что видели, как обочина дороги вдруг превращалась в засаду регулярных сил Вьет Конга.

В бою этот солдат скрытен, ловок и жесток, и американскому джи-ай немного требуется времени, чтобы научиться уважать его выдержку и боевые качества, независимо от его малого роста.

Пленных накормили, и санитар, как мог, осмотрел их.

Взятый в плен 20-летний рядовой СВА Хо Донг родился в Ханое. Два дня назад, ещё до начала операции, полк оставил его, потому что он заболел малярией. На Нагорье малярия выводила из строя множество солдат с обеих сторон.

Хо тащил тяжёлый рюкзак капитана Дэвидсона, ибо попал плен уже через час после начал операции. Кто-то угостил его лимонадом. Так впервые он попробовал газировку с сиропом.

Ему понравилось.

Через переводчика Хо рассказал Дэвидсону, что с ним лучше обращались в плену, чем в собственном полку. На Хо была плотная и жаркая суконная форма, на голове — причёска «ёжик», держался он особняком и почти не разговаривал с крестьянами.

Ещё он рассказал, что ближе к северу, в районе действия 1-го корпуса, налёты Б-52 разметали части СВА и сломили их наступательный дух. В этих рейдах только в марте погибло около 10 тысяч северо-вьетнамских солдат. После бомбардировок патрули морской пехоты обнаружили значительные арсеналы оружия.

Этот рядовой сообщил, что 75 процентов личного состава его полка, то есть почти полторы тысячи человек, было уничтожено бомбардировками и что оставшимся в живых пришлось какое-то время голодать. После того как его полк был почти полностью уничтожен, Хо присоединился к другому полку, двигавшемуся на юг. Но потом заболел, и полк отправился дальше, оставив его умирать на руках «американских империалистических агрессоров».

Мне было интересно познакомиться с противником и узнать, что не все вьетконговцы и бойцы СВА зачуханы, больны и голодны. Ещё я понял, что во Вьетнаме в случае плена американцу нечего ждать пощады.

Командир батальона, подполковник Дон Голдстайн из Ричмонда, штат Вирджиния, имевший позывной «Тандерболл», с новенькой винтовкой М-17 в руках — аналогом М-16, но с укороченным стволом и металлическим прикладом — прилетел взглянуть на пленных.

Перед отъездом каждому вьетконговцу он сунул в зубы по визитной карточке…

С приветом от Сот Санга

Неутомимый батальон

ТАНДЕРБОЛЛА. ПОЛУЧИШЬ ПУЛЮ — ОН ПОХОРОНИТ

2-й воздушно-десантный батальон 327-го пехотного полка.

Достав фотоаппарат, я сделал несколько снимков с захваченных вьетнамцев. Сначала фото вьетконговца с визиткой во рту, потом другое с расстояния поближе, почти засунув объектив парню в горло, — только глаза и нос. Этого пленного я назвал «товарищ генерал Бронсон».

От безоружных пленных мы узнали, за что их наказывали начальники. Если рядом не было американцев, они, понимаешь, тренировались в стрельбе по птицам и бездарно тратили боеприпасы.

Взвился фиолетовый дым, отмечая место посадки для вертолёта. Азиаты переполошились.

— Это всего лишь «Хьюи», Чарли, — сказал я, — он вывезет вас из джунглей — насовсем.

Вертолёт привёз еду, боеприпасы, новую форму взамен изодранной и — самое главное — почту. Письма с посылками тут же расхватали. Многие посылки были повреждены, оттого что их бросали, швыряли и трясли в самолётах и вертолётах, а подчас и спали на них, как на матрасах.

Однако ж они всё-таки прибыли, и в них было всё, что способно хоть немного украсить лесную жизнь: сыр «Эдам», печенье «Ритц» и «Трискитс», банки с салями, икрой и оливками, джин «Бифитерс» и виски «Джонни Уокер», пакетики «Кул-Эйд», чтобы подсластить протухшую воду во флягах, и ещё много всякой всячины.

Сознавшись в принадлежности к Вьет Конгу, пленные повели нас к своим орудиям. Четыре были установлены вокруг деревни, остальные, с большим количеством боеприпасов и подъёмно-транспортным оборудованием, обнаружили в полутора километрах от неё.

В руки 2-ой роты также попало много риса и одежды: портупей, форменных брюк и рубах.

Я спросил Дэвидсона о дальнейшей судьбе пленных и смысле нашей задачи.

— Они рады, что попали в плен. Их война кончилась. Мы их накормили и оказали медпомощь. Сейчас они думают, что американцы хорошие ребята, — сказал он.

— Если ВК и СВА будут и дальше безнаказанно обдирать местных крестьян, то люди будут уверены, что ВК и СВА выигрывают войну, и будут их поддерживать. Но если их урожай будет защищён, они встанут на сторону защитников — на сторону американских сил.

— Эти партизаны — крестьяне, владевшие этим районом и помогавшие войскам СВА продуктами и крышей над головой. Но мы их эвакуируем. И теперь полки СВА не найдут здесь ничего.

Командир приказал меня сопровождать пленных назад в передовой лагерь в грузовом вертолёте с характерным прозвищем — «В Преисподнюю и обратно».

Пленные будут находиться в районе боевых действий до тех пор, пока их не удастся передать вьетнамским властям, которые, скорее всего, поместят их в полевой лагерь для интернированных лиц; там пленные смогут участвовать в программе «chieu-hoi», призванной реабилитировать перебежчиков.

Армия Южного Вьетнама разработала программу по превращению сдавшихся солдат противника в хороших вьетнамских солдат.

Однако у меня было мало веры в то, что пленные протянут хотя бы неделю. Выжав из пленных всю возможную разведывательную информацию самыми жестокими и садистскими методами восточной пыточной науки, АЮВ, как правило, в живых никого не оставляла.

Но помешать этому мы не могли. Это была их страна, их война, их армия, их правительство, их методы и их народ.

Как несправедлива и тосклива война.

Вертушка приземлилась, я вытолкал узкоплёночных вон и погнал к штабу батальона; отдыхавшие бойцы защёлкали «Кодаками», снимая «парад».

Там я остался на ночь и на следующий день собирался успеть на «Карибу», чтобы начать на перекладных обратный путь в Сайгон.

Ожидая на взлётной полосе рейс в Фан Ранг — базу ВВС на побережье — я познакомился с парнем, просидевшим полгода в лонг-биньской тюрьме.

На вопрос «за что?», он ответил: «Потому что один занудный офицер нашёл мою коллекцию азиатских глаз и зубов, вот и всё».

Он освежевал много партизан и солдат СВА, уничтоженных его взводом. Выдавливал глаза и складывал в больничные банки с водой, плоскогубцами выдирал золотые зубы и хранил в кожаном мешочке для последующей продажи. Он успел собрать три банки с глазами и 24 золотых зуба, когда его застукал командир взвода. Парень очень обижался на этот счёт. Срок, проведённый в кутузке Лонг Биня, не засчитали за время его службы во Вьетнаме. Этот срок оказался потерянным временем, и ему всё ещё предстояло трубить восемь месяцев.