(не) просто сосед - Стася Андриевская

— Я очень внимательно смотрел эфир, — поднялся со своего места Олег, — слушал Полину, слушал мнение экспертов, и ещё больше уверился в том, что Полину нужно спасать. Просто если бы вы понимали, какая она на самом деле необыкновенная, чистая и беззащитная, хотя и выглядит очень сильной — вы бы увидели всю ситуацию совсем с другой стороны. Жертвенность, это, может, и хорошо, если она несёт благо. Я думаю, что когда мать не спит ночей у кровати своего ребёнка — это прекрасная жертвенность. Когда мужчина отодвигает на задний план встречи с друзьями для того, чтобы больше работать и лучше обеспечивать свою семью — это прекрасная жертвенность. Но класть свою жизнь на алтарь ожидания непонятно чего и ради кого… — развёл руками. — У Полины есть прекрасная дочка первоклассница, которой нужна и счастливая мама и тот, кто сможет полноценно заменить папу, да и сама Полина имеет полное право стать, наконец, любимой, счастливой и окружённой заботой женщиной. Однако, думаю, эксперты правы, она находится в зависимости от трагедии, случившейся с ней и её семьёй. Она, возможно, даже считает себя в чём-то виноватой и это мешает ей быть счастливой и жить дальше.

— Ну и что, что делать в этой ситуации? — воскликнул Кистяев. — Где же ей найти того, кто сможет и защищать, и любить, и даже стать отцом для её дочери? Если бы так просто было найти такого принца — не осталось бы тем для нашей передачи! — студия снова с готовностью рассмеялась. — И это, поверьте, было бы к счастью, потому что мы — за счастливое общество! Итак, Олег, вы гость из секретной комнаты и вы обещали, что сможете помочь нашей маске. Чем? Как? Мы ждём ваших действий!

И Олег, подойдя к Полине, опустился вдруг на одно колено и протянул… Чёрт, он протянул ей коробочку со сверкающим кольцом внутри!

— Полин, ну ты же всё знаешь: как я отношусь к тебе и к Маше, как давно уже живу надеждами. Выходи за меня, Полин. Разреши мне сделать тебя счастливой…

Публика взорвалась аплодисментами, переходящими в несмолкаемые овации. Потом зрители стали один за другим вставать и хлопать уже стоя. Следом за ними стали подниматься и эксперты. Кистяев же только растроганно размахивал руками, показывая, что слова излишни. Происходила какая-то сумасшедшая феерия…

А Полина, нервно вцепившись в прохладные, влажные стебли роз, пыталась прийти в себя. Это был какой-то театр абсурда, кошмар, от которого в горле встал ком, мешающий дышать. Паника и безысходность перед предоставленным ей выбором: позор или счастье? Для захлебнувшейся восторгом публики выбор был очевиден, и этот восторг исключал право на ошибку для Полины.

— Что, что ответит коленопреклонённому принцу наша принцесса из заточения? — вдохновлённо заорал Кистяев. — Даст ли спасти себя? Променяет ли реальное счастье с любящим и заботливым человеком на свои болезненные, никому не нужные иллюзии? Полина? Ваш ответ!

— Полин, — всё так же стоя на одном колене и протягивая кольцо, очаровательно улыбнулся Олег. — Выходи за меня, малыш!

Всё было искусственным и напыщенным: экстаз студи, возбуждённые вопли ведущего, сама поза Олега, за которую почему-то было отчаянно стыдно, его широкая, напоказ камере, улыбка… И Полина отчётливо увидела вдруг: весь этот фарс, какими бы благими намерениями Олега ни был он устроен — на самом деле принуждение. Публичное и довольно жестокое, хотя и прикрытое личиной любви, моральное изнасилование, потому что единственный способ избежать осуждения миллионов зрителей по всей стране — это согласиться. Прогнуться, смириться. Опять.

— Нет, — мотнула головой Полина, и поняла, что её уже никто не слушает. Никому нет дела до её ответа, словно всё уже решено. Собралась духом и крикнула во весь голос: — Нет!

Тут же воцарилась тишина, и Полина внезапно осталась один-на-один со своим очень знакомым и до невозможности тяжёлым чувством вины. С болью и стыдом за неминуемый позор. Они словно тянули из неё жилы, вынуждая согласиться на предложение, лишь бы всё прошло правильно, лишь бы не видеть этих растерянных, умоляющих глаз и судорожно исказившуюся улыбку Олега… Зажмурилась, унимая панику, и вспомнила вдруг Макса: «Главное, не зассать…» — и по душе словно мазнуло лучиком света: Не зассать и не отказаться от себя — вот что главное!

— Нет, Олег, извини, я не могу. Ты же знаешь, что я не могу, я же говорила тебе…

— Ну вот, обратите внимание, это именно то, о чём я и говорил, — вклинился в густую тишину студии голос психолога. — Перед нами классическая жертва, которая не просто не может, но и не хочет жить здоровой полноценной жизнью. Здесь поможет только терапия, причём, я думаю, это будет достаточно длительная терапия, возможно, даже, понадобится применение регрессивного гипноза и медикаметов.

— Ну, я со своей стороны тоже несколько разочарован поведением Маски, — поддакнул юрист, — и, пожалуй, теперь-то мне очевидно, что, как бы ни старались нас здесь убедить в обратном, но близкие отношения между нею и осуждённым всё-таки имели место быть, и, возможно даже, без принуждения с его стороны. Имне остаётся только выразить сочувствие родственникам погибшего и…

Что тут началось! Зрители осуждающе, громко замычали, засвистели, затопали. А когда кто-то один крикнул, и толпа тут же, скандируя, подхватила «Позор! Позор!..» — Полина вскочила:

— Стоп!

Только кто бы её услышал!

— Стоп! — снова закричала она и в сердцах отшвырнула букет.

Кистяев вознёс руку, и толпа послушно замолкла.

— Итак, Полина Александровна, вы принимаете решение отказаться от нашей помощи, от помощи вашего друга, от возможности создать здоровую, полноценную семью, а вместо этого собираетесь продолжить нести свой якобы жертвенный крест, думая, что это возвышает вас в глазах…

— Я сказала стоп!

— Ну что же, — патетично развёл руками Кистяев, — это священное право любого нашего гостя, решать самостоятельно, когда остановиться… а когда трусливо сбежать. С вами был Дмитрий Кистяев и программа…

— Подольский Руслан Дмитриевич! — выкрикнула в наехавшую на неё крупным планом камеру Полина. — Человека, ради которого я сюда пришла, зову…

И в этот момент ей выключили микрофон.

Едва включила телефон, как посыпались пропущенные от Максима, и он тут же перезвонил сам. Раз, другой… А Полина сидела на скамейке какой-то автобусной остановки, сжимая в замёрзших пальцах смартфон, и, хотя и понимала, что поздно вкапывать голову в песок, всё не решалась ответить. А надо. Она и так уже почти час пробродила по улицам, но это не помогло ни отмотать время назад, что бы всё исправить, ни, хотя бы, успокоиться.

— Максим, я всё испортила… — повинно начала она первая и подбородок тут же свело судорогой сдерживаемых рыданий. — Не надо было соглашаться без разрешения Артурчика.

— Ты мне одно скажи, этот… жених, он кто вообще? Откуда взялся?

— Знакомый, на нашем телевидении оператором работает. Но я ему ничего и никогда не обещала, Максим, клянусь! У нас даже отношений не было! Я вообще не понимаю, откуда он здесь взялся!