Цикл оборотня - Стивен Кинг

«Что скажешь, Ал?» спросил Джордж Стауб. «Время не ждет.»

«Я не смогу ответить,» сказал я. Луна плывшая над дорогойбыла на удивление прекрасной. «Это не честный вопрос.»

«Я знаю, и поверь мне, так говорят все.» Затем он понизилголос. «Но знаешь что я тебе скажу приятель, если со светом первого домастоящего на дороге, ты не решишься, мне придется забрать вас обоих.» Замолчавего лицо приняло радостное выражение, как если бы он вспомнил, что были еще ихорошие новости. «Вы бы могли ехать вместе, сев на заднем сидение, болтая остарых добрых временах, как ты считаешь?»

«Ехать куда?»

Он не ответил, быть может он просто не знал.

Деревья сливались перед глазами как чернила. Свет от фарутопал в ночи, дорога быстро мелькала. Мне было всего двадцать один. Я уже небыл девственником, но с девушкой был всего раз, да и я был пьян в стельку,поэтому не помнил на что это было похоже. Было тысячу мест в которых я хотелпобывать – Лос-Анджелес, Таити, быть может Лютенбах, Техас – и тысячу вещейкоторые я хотел сделать. Моей матери было сорок восемь, и это было ужепорядком, черт побери. Миссис Мак-Курди, сказала что она еще молода, но ведьона сама уже была старухой. Моя мать любила меня, работала все эти годы толькоради меня, но есть ли в этом моя вина? Быть рожденным и требовать, что бы онажила только ради меня? Ей было сорок восемь. Мне было всего двадцать один. Уменя как говорится, была еще вся жизнь впереди. Но как бы вы судили? Как бы выответили на такой вопрос?

Деревья проносились мимо. Луна была похожа на яркоемертвенно бледное глазное яблоко.

«Приятель, лучше поторопись,» сказал Стауб. «Мы уже почтиприехали.»

Я открыл рот что бы ответить, но вместо слов вырвался толькостон.

«Сейчас,» сказал он, и пошарил рукой на заднем сиденье. Егофутболка опять задралась и мне снова открылся его страшный шрам на животе (я бымог обойтись без этого зрелища). Были ли там внутренности, или всего на всегообработанный хлопок? Он повернулся обратно держа в руке банку пива – одну изтех самых, которые он наверняка купил перед своей последней поездкой.

«Я понимаю тебя,» сказал он. «Ты нервничаешь, и у тебяпересохло во рту. Вот возьми.»

Он протянул мне банку пива. Я взял ее, открыл, дернув за кольцо,и жадно глотнул. Пиво было холодным и не много горьким. С тех самых пор, я непью пиво. Я просто не могу его переносить Я с трудом могу смотреть рекламу наТВ.

Впереди нас, в темноте замерцал первый огонек. «Быстрее Ал,– ты должен решить. Это первый дом, он сразу за этим холмом. Если ты хочешьчто-то сказать мне, то сейчас самое время.»

Огонек исчез, затем вернулся, на этот их было несколько. Этобыли окна домов. В них жили обычные люди – которые сейчас смотрели телевизор,кормили кошку, быть может даже спускали сидя в ванне.

Я представил нас стоящих в очереди в парке ужасов, Джина иАлан Паркер, большую женщину с маленькими темными заплатками подмышками еекофты, и ее маленького мальчика. Она не хотела, стоять в этой очереди, Стауб быправ на счет этого… но я ныл, ныл, ныл. Черт, он был прав и на счет этого. Онадала мне подзатыльник, но она все равно стояла со мной в очереди. Она всегдабыла со мной, и воспоминаниям не было конца, но время поджимало.

«Бери ее,» сказал я, когда свет окон первого дома сталотчетливо виден. Мой голос был громким, и полным отчаяния. «Забирай ее, возьмимою мать, не трогай меня.»

Банка выпала из моих рук на пол, и я закрыл лицо руками. Япочувствовал как он коснулся моей рубашки, перебирая пальцами, и осознал чтовсе это была лишь проверка. Я не прошел тест, и сейчас он вырвет мое ещебьющееся сердце из груди, как один из этих восточных джинов-убийц. Я закричал.Он убрал руку – как будто бы передумав в последнюю секунду, и накрыл меня. Вэтот момент, запах мертвой гниющей плоти ударил мне в нос, и на мгновение яощутил себя мертвым. За этим последовал щелчок открывающейся двери, и порывсвежего воздуха, ворвался в машину, смывая всю эту вонь.

«Сладких снов, Ал,» крикнул он мне на ухо, и вытолкнул измашины. Я выпал в эту ветреную октябрьскую ночь, готовясь к удару о землю.Наверное я кричал, я точно не помню.

Я не почувствовал удара о землю, но когда я очнулся я ужебыл на земле – я чувствовал ее под ногами. Открыв глаза, я тут же закрыл их.Свет от луны, ослепил меня. Как будто ток прошел через голову, и я почувствовалрезкую боль но не в висках, как обычно бывает, когда тебе направляют яркий лучсвета прямо в глаза, а сзади чуть повыше шеи. Только сейчас я ощутил, чтопромок насквозь. Но мне было все равно. Я снова был на земле, и это былоглавным.

Чуть приподнявшись на локтях я осторожно приоткрыл глаза. Язнал где я нахожусь, и взгляда вокруг было достаточно чтобы убедиться в этом: ялежал на спине, там же где я и упал, на маленьком кладбище, на верху холма поРидж-роуд. Луна почти полностью висела надо мной, светившая все также ярко, новсе же меньше чем несколько секунд назад. Туман укрывавший кладбище как одеяло,стал более глубоким. Из него торчало несколько надгробий, похожих на маленькиеостровки посреди целого океана. Я попытался встать, голову снова пронзилаадская боль. Осторожно потрогав сзади нее, я обнаружил большую шишку, икоснувшись ее я почувствовал что-то влажное, поднеся руку к глазам, в лунномсвете мне показалось что моя кровь была черной.

Все же попытавшись еще раз подняться, я наконец-то встал наноги утопая по колено в тумане. Я развернулся, отыскав глазами пролом в стене иРидж-роуд сразу за ним. Я не видел своего рюкзака, потому как туман скрыл его,но я знал что он там. Прямо от дороги, в левом шарообразном проеме. Черт, я быпросто запнулся об него.

Вот как я все себе это представлял, достаточно кратко безлишних подробностей: я остановился, чтобы отдохнуть на этом холме, зашел накладбище, огляделся, и пятясь назад в сторону дороги запутался в собственныхногах. Упал, ударившись головой о выступ торчащий из земли. Сколько же я былбез сознания? Я не был одним из тех кто может высчитать время по луне сточностью до минуты, но предполагал что чуть дольше часа. Достаточно долго,чтобы мне приснился сон про поездку с этим чертовым мертвецом. Каким мертвецом?Джорджем Стаубом конечно, именем которое я прочел на надгробной плите, передтем как упасть. Классический финал, не так ли?Черт-Что-За-Страшный-Сон-Мне-Приснился. А что если я приеду в Левистон, и моямать окажется мертвой? Всего лишь маленькое безобидное предположение, чтоскажете?

Это была как раз одна из тех историй, которую вы бы могли бырассказать много лет спустя, где-то уже в конце жизни, и люди бы понимающекачали головами и выражали сочувствие, сидя в своих твидовых жакетах с кожанымизаплатами на локтях, говоря о том, как много вещей существует за гранью нашегопонимания…, а потом – «К черту Потом,» крикнул я в темноту. Туман двигалсямедленно, как туман в облачном зеркале. «Я никогда не буду рассказывать обэтом. НИКОГДА, НИ ЗА ЧТО, в жизни никому не расскажу, даже будучи уже присмерти.»