Обратный отсчет: Равнина - Токацин

дотронулся до светящейся жёлтой массы — ячейки скользнули в сторону и исчезли, осталась широкая камера, заполненная «формовочной смесью» до краёв. Гедимин задумчиво сощурился. «С этой штукой я работал. Но тогда мы делали однотипные детали. Сейчас нужно несколько видов. Как же их из одного куска…»

Жёлтая масса под пальцами дрогнула, разделяясь надвое. Гедимин радостно хмыкнул. «Работает! А вот теперь — сосредоточься…»

Странная субстанция текла под пальцами, то растворяясь до неощутимости, то затвердевая так, что её не протыкал ипроновый коготь. Сармат неосторожно зацепил пальцем бесформенный фрагмент и досадливо сощурился на два одинаковых образца. «Последний остался. Теперь — не запороть бы.»

Образец расплавился, принимая новую форму. Последняя деталь стояла перед мысленным взором, предельно чёткая и подсвеченная со всех сторон. От сосредоточенности у сармата уже ломило виски. Он выдернул руку из камеры и прижал к груди, тяжело дыша. Перед ним висели, не подчиняясь гравитации, светящиеся слепки — объёмный чертёж по технологиям Куэннов.

«Почти готово. Теперь — размножить их…» — Гедимин прикрыл глаза, представляя себе ряды одинаковых деталей, и осторожно поднёс руку к первому слепку. «Этих — шестнадцать…»

Ничего не изменилось, только жёлтая масса под пальцами плавно сменила цвет на тёмно-оранжевый. Гедимин, отдёрнув руку, растерянно посмотрел на Шесека. Тот молча вскинул когти и ухмыльнулся, не показывая зубов. «Кажется, всё правильно. Индикатор сработал. Ладно, посмотрим, что будет на выходе…»

Последняя деталь окрасилась в тёмно-оранжевый. Едва Гедимин убрал руку, облицовка зашевелилась, закрывая проём выступами орнамента. Секунда — и колонна снова стала монолитной. Гедимин с трудом нашёл выемки, открывающие «заслонку». Орнамент плыл перед глазами, все его изгибы казались одинаковыми.

На второй печи он нашёл три «кнопки» из четырёх, последнюю подсказал Шесек. У них всё-таки были отличия, и довольно чёткие, — вся область вокруг них складывалась в завитки спирали и сходилась к ним, как к центру. Гедимин украдкой прощупал обшивку изнутри камеры для образцов, но сдвижной механизм остался где-то между стенками и под руку не попался. Для «размноженных» поршней в полости места хватило — множество светящихся жёлтых слепков висело в воздухе, когда Гедимин убрал руку и отодвинулся от печи. Что запустило закрывающий механизм, он снова не разглядел — и ему упорно казалось, что каждый элемент орнамента движется сам по себе.

— Куэнны умеют работать с тем, что построили, — пробормотал Шесек, ни к кому не обращаясь. Гедимин покосился на него, но тут справа, на входе загрузочной системы, что-то захрустело, и Скогны метнулись к ней — один с бочонком, другой с костяной подпоркой.

— Шлак? Так быст… — Гедимин покосился на часы и растерянно покачал головой. «Долго я возился с поршнями. Первая печь уже сбрасывает шлак. Никуда не уйду, пока не увижу все отливки.»

— Ещё одно кольцо белого червя погасло, — услышал он негромкий голос Шесека. Литейщик стоял рядом и рассматривал потолок, указывая на что-то когтем.

— Таких погасших я видел два. Они гасли при каждом мастере. Иногда они снова загораются, но тёмных всё больше. Чем это грозит литейне?

Гедимин беззвучно хмыкнул. «Ну вот. Теперь я — эксперт по его цеху. Стоило один раз угадать правильную кнопку…»

— Рано или поздно доломается и встанет, — ответил он. — Но пройдёт ещё много лет. Система очень надёжна.

Шесек протяжно вздохнул и опустил уши.

— Мы давно работаем здесь. Называем себя мастерами. А что толку? Эта литейня, всё, что в ней есть, — оно Куэннское. И никто, кроме Куэннов, ничего тут не может сделать.

За спиной, у двери, что-то громыхнуло, раздалась приглушённая ругань, а потом — быстрые шаги.

— Хеп-при, ядро Юп-питера!

— Нечего было перья ломать, — огрызнулся Вепуат, останавливаясь рядом с Гедимином. — Уф! Ну вот, посмотри, — куда это годится⁈

На его ладони лежали обломки трёх длинных перьев — чёрные пластины с различимым стержнем, покрытые симметричными бороздками, с закруглениями по краям. Гедимин, машинально взяв одно в руку, едва не выронил — оно весило ничтожные доли грамма, в десятки раз меньше, чем казалось с виду.

— Что теперь делать? — Вепуат жалобно заглянул ему в глаза. — Они обратно прирастут?

Гедимин посмотрел на его плечо с торчащими обломками и растерянно хмыкнул.

— Смотри сам, я не медик. Если оно живое — надо какие-то швы накладывать. Неживое я приварил бы, а тут… Ожоги будут. Может, приклеить? Оно вообще регенерирует?

Вепуат пожал «здоровым» плечом.

— Два барана, — донёсся от двери приглушённый голос Гварзы. Айзек что-то прошипел в ответ.

— Оно что, ещё и болит? — запоздало встревожился Гедимин, глядя то на обломки перьев, то на понурого разведчика, явно оберегающего «рану». Тот поспешно замотал головой.

— Да нет. Но… неприятно, — он выразительно поморщился. — Говоришь, можно приклеить? Перья — их обычно насаживают на штырьки. Вот тут, по стержню. Всё равно не прирастают, но…

Он снова пожал «здоровым» плечом.

— Повернись, — Гедимин, мельком взглянув на печи (они работали, и сармат никак не мог повлиять на процесс), полез в карман за обрезками фрила. Нашлись обломки костей и остатки ульсены — земных материалов в запасах давно не было. «Насадить на штырьки?» — сармат осмотрел излом пера и довольно хмыкнул. «Точно. Тут есть полость, канал. Проклеить и загнать штифты. Потом, может, новые вырастут. Интересно, у таких штук бывает линька?»

… — Спасибо, — Вепуат с виноватой ухмылкой пощупал плечо и шевельнул перьями. — Даже не отличить.

Он быстро повернулся к двери и показал Гварзе кулак. Тот презрительно фыркнул. Айзек придерживал его за плечо и что-то быстро объяснял — Гедимин не слышал ни слова.

— Странные всё-таки штуковины, — пробормотал Вепуат. Теперь он смотрел на Куэннские печи, и перья на его плечах сами поднимались дыбом.

— Угу, — согласился Гедимин, покосившись на «ключи». Они так и лежали в поясных ячейках — сармат прикрепил их к поясу, когда чинил оперение Вепуата. Забрать их никто не пытался, даже Шесек, следящий за сарматами исподлобья.

— Главное, непонятно — оно живое или